Мертвый принц. Грегори Киз
ледяным тоном сообщила Энни. – Большое спасибо за то, что помогли нам купить рыбу, но, боюсь, мы вынуждены отклонить ваше предложение.
Глаза Редианы сузились.
– Думаете, вы слишком хороши для такой работы?
– Конечно, – выпалила Энни, не успев подумать.
– Понятно.
– Нет, – возразила Энни. – Ничего вам не понятно. Я считаю, что и вы тоже слишком хороши для такой работы. Ни одна женщина не должна этого делать.
Губы Редианы дрогнули в слабой улыбке, но она лишь пожала плечами.
– Вы сами не понимаете, что для вас хорошо, а что плохо. За один день вы сможете получить больше, чем сейчас за целый месяц, да к тому же не испортите свою внешность тяжелой работой. Подумайте. Если передумаете, меня найти не трудно.
И она ушла.
Пару минут после ее ухода девушки шли молча, а потом Остра проговорила:
– Энни, я могла бы…
– Нет, – сердито оборвала ее Энни. – Трижды нет. Лучше мы никогда не попадем домой, чем такой ценой.
Когда они подошли к карензо на углу улиц Пари и Вио Фьюро, Энни все еще не пришла в себя от возмущения, но запах свежего хлеба прогнал все заботы, кроме мыслей о голоде. Пекарь – высокий, худой мужчина, всегда перепачканный мукой, – дружелюбно улыбнулся им, когда они вошли в лавку. Он срезал бритвой непропеченные верхушки с буханок деревенского хлеба, а его помощник аккуратно засовывал в печь новую порцию на лопате с длинной ручкой. Большая черная собака, лежавшая на полу, сонно посмотрела на девушек и снова опустила голову на лапы – они ее нисколько не заинтересовали.
Хлеб самой разной формы и размеров лежал горами в больших корзинах и бочках: золотисто-коричневые круглые буханки, огромные, точно тележные колеса, украшенные чем-то вроде оливковых листьев, батоны из грубой муки длиной с руку, маленькие булочки, помещавшиеся в ладони, хрустящие рулетики в форме яйца, присыпанные овсяными хлопьями, – и это только то, что бросалось в глаза при первом взгляде.
Девушки купили буханку теплого хлеба за два минсера и направились в сторону Перто Вето, где они жили.
Вскоре они оказались на улице, которая когда-то могла похвастаться роскошными особняками с мраморными колоннами и балконами, украшавшими окна верхних этажей, но сейчас девушкам приходилось пробираться среди осколков черепицы и пустых винных бутылок, вдыхая воздух, пропитанный вонью отходов.
Пробил четвертый колокол, и женщины с ярко накрашенными губами и в платьях с глубокими вырезами – занятые тем же, чем и Редиана, – уже собирались на высоких балконах, зазывая мужчин, у которых были деньги, и насмехаясь над теми, у кого их не водилось. Группа парней, расположившихся на потрескавшихся мраморных ступенях с кувшином вина, засвистела вслед Энни и Остре.
– Это герцогиня Хериланца, – выкрикнул один из них. – Эй, герцогиня, подари мне поцелуйчик.
Энни не обратила на него ни малейшего внимания. За месяц, прожитый на Перто Вето, она успела понять, что большинство из них безобидны, хотя порой изрядно досаждают.
На следующем углу они повернули, вошли в открытую дверь