Формула смерти. Евгений Васильевич Черносвитов
и левых половин лица. Ибо, самурай, хотя он еще и наматывает на кинжал кишки, уже умер, исчерпав свою временную индивидуальность. Повторюсь. Правы были Шопенгауэр и Бальзак, утверждавшие, что человек не может себя убить.
В годы «перестройки» в нашей стране, когда только что перестал существовать СССР, среди крутой молодежи в разных городах и весях появились не только бои без правил, которые могли закончиться лишь смертью противника, но и игры в русскую рулетку. Мне удалось просмотреть несколько любительских видеофильмов, на которых была до конца заснята игра в русскую рулетку. Как правило, играли двое. Игра прекращалась только тогда, когда мозги одного из игроков оказывались на стене. Лица играющих были, как правило, напряжены и отражали одну и ту же эмоцию – страх смерти. Но, не трудно было понять, кто из них проиграет. Лицо того, кто проиграет, было симметрично. Это мое утверждение легко проверить, прокрутив, например, фильм Александра Невзорова, о человеке, сыгравшем в русскую рулетку перед видеокамерой.
«Все это вздор! Где эти верные люди, видевшие список, на котором означен час нашей смерти? И если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля рассудок? Почему мы должны давать отчет в наших поступках?» Вот ближайшее возражение мне по поводу формулы смерти, высказанное, правда, одним из персонажей «Героя нашего времени» в рассказе «Фаталист». М. Ю. Лермонтов достаточно полно проанализировал все «за» и «против» предопределенности смерти. Предопределенность к смерти, это, ведь и есть фатализм. Здесь мы приведем доводы великого поэта, основательность и точность которых показывают глубочайшее осмысление проблемы. Процитируем еще одно место из «Фаталиста».
«Я пристально посмотрел ему в глаза: но он спокойным и неподвижным взором встретил мой испытующий взгляд, и бледные губы его улыбались; но, несмотря на его хладнокровие, мне казалось, я читал печать смерти (выделено мной. – Е.Ч.) на бледном лице его. Я замечал, и многие старые воины подтверждали мое замечание, что на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой-то странный отпечаток неизбежной судьбой, так что привычным глазам трудно ошибиться».
А теперь доводы Михаила Юрьевича «за» и «против» предопределенности смерти (так выглядела бы моя формула смерти в контексте, так сказать, понятий и представлений Х!Х века). Вот основной довод «против». Читаем «Фаталиста».
«Я возвращался домой пустыми переулками станицы; месяц, полный и красный, как зарево пожара, начинал показываться из-за зубчатого горизонта домов; звезды спокойно сияли на темно-голубом своде, и мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь