Цветущие в вечности. Виктория Ман
контроль, падает на пол. Отхлынула кровь от лица.
– Еще раз, – звучит приказ.
Возвращает шар в центр лабиринта мальчик. Набирает полную грудь воздуха, но продышаться не выходит. А отец начинает считать заново. Путаются дорожки, тупик вызывает дрожь губ. Не слушается шар, постоянно норовит повернуть не в ту сторону, вертится вокруг оси. Истекает срок.
– Еще раз.
Медленно двигается шар. Скорее трепыхается полумертвой пташкой. Давит желание расплакаться мальчик, пусть и удушливо жарко шее и лицу, пусть и в носу влажно хлюпать стало, а в глазах двоится. Позывы тошноты, обосновавшись в желудке, ползут склизкими щупальцами.
– Пятьдесят восемь, – шар переваливается тяжело, словно не бумажный, а уже стальной. – Пятьдесят девять.
– Простите, простите, – срывается княжич. Брызжут слезы. Он торопливо утирает их рукавом, хнычет жалобно: – У меня не получается.
Отцовские пальцы оказываются на вороте обескураживающе быстро. Схватив, тянут на себя с чудовищной силой. Смахивает князь на пол лабиринт, затаскивает мальчика на стол, прежде чем обрушиться на шею сына, сдавить одной рукой.
Сиплый вскрик. Детские пальцы скребут по широкому мужскому запястью, пока жесткие пальцы усиливают давление. Зверь на изнанке сознания. Щерится от боли своего маленького хозяина, размывая взор, рвется наружу.
Другой же зверь выплескивает силу на собственное дитя. Наблюдает князь безучастно, как бьется в конвульсиях сын, как багровеет мальчишечье лицо, вздуваясь прожилками вен, как лопаются сосуды в налившихся кровью глазах, как слюна течет с раскрытых в тщетной попытке вдохнуть искривленных губ.
И когда закатываются зрачки, хватка князя ослабевает, перемещается на волосы, закапывается в них пятерней, дергая обмякшего, судорожно хрипящего, обмочившегося мальчика вверх. Шипит серой мутью очей:
– Я же сказал, что убью тебя. Понял теперь, что это значит? – Оттягивает князь голову сына, вырывая из уст скулящий полузадушенный писк, чернеют синяки на детской шее. – Если бы твоя мать могла родить еще, я бы не нянчился с тобой. Не смей жаловаться. Ты обязан справиться…
Внутренний двор мал и гол. Прилегает к саду шрамом, отгородившись узкой канавкой с проточной водой с одной стороны, а с другой – высокой стеной ограды. Новая площадка для отцовских упражнений.
Не способен удержаться в круге княжич. Сжимает кулаки столь крепко, что ногти впиваются в ладони, хмурится до рези в глазах, а песок шуршит. Песок пиками ломает проведенную линию, размыкая круг раз за разом. Не помещается. «Цветение» мальчика не помещается в очерченные рамки.
Налетают вдруг радужные блики. Княжич успевает ошарашенно открыть рот, когда удар сбивает его с ног. Давит многотонной плитой, безжалостно замыкая в тесный короб со всех сторон, куда ни метнуться. Песок царапает щеку, а радужные молнии хищно изгибаются.
– Контролируй. Управляй. Уничтожь в себе слабость! – приказывает князь. – Не давай волю страху, выжги его. Иначе я сделаю это за тебя.
И