Жила-была Вера. Истории о силе духа, любящих сердцах и билете на счастье. Людмила Лаврова
отделением перебирал бумаги у себя на столе, не глядя на Елену.
Что мог сказать он матери, которая жаждала только одного – услышать, что все будет хорошо?
Не будет…
Лена поняла это почти сразу. Еще в начале этого разговора. Врач твердил что-то насчет реабилитации и новых методов, а у нее в голове стучало только одно – Максим ходить не будет… Никогда… И никакие специалисты ему не помогут. Потому что это просто невозможно. К сожалению… К ужасу… К потерянному навсегда будущему…
В тот момент она не думала о себе, о муже, о тех проблемах, которые едва проклюнулись в их отношениях. Они всегда были вместе и рядом, а тут вдруг разошлись в разные стороны. Та, кто приняла действительность такой, какой она стала, и тот, кто смириться с этой действительность не смог.
– Ты, что?! Не понимаешь?! Мы должны использовать любой шанс! – муж Лены почти кричал.
– Нет его, этого шанса… Понимаешь?
– Глупости! Если эти врачи некомпетентны – мы найдем других!
– Хорошо. Давай искать.
– Я работаю! Когда мне заниматься еще этими вопросами?
– Ты себя слышишь? Это же твой сын…
– Он и твой тоже!
И Лена искала. Врачей, клиники, любые способы и возможности, которые позволили бы Максиму встать на ноги. Но иногда чудеса где-то теряются. Наверное, судьба, которая несет их в своей корзинке, сверяясь по дороге со списком, выданном ей, не замечает, как роняет на дорогу одно-другое небольшое чудо. Мало ли? Споткнулась, пропустила строчку в длинном перечне нуждающихся в надежде, и потеря остается на тропинке, а судьба, отряхнув длинную нарядную юбку, шествует дальше.
Вот и то чудо, которое было предназначено для Максима, где-то затерялось. И довольно скоро Лена поняла, что дальше надо как-то жить с тем, что есть.
Сказать, что было сложно – ничего не сказать…
И работа, которую ей пришлось оставить, потому что нужно было быть рядом с сыном. И недомолвки с мужем, со временем переросшие в скандалы, которые слышал Максим, и от этого становилось так тошно, что хотелось бежать из дому куда глаза глядят. Она пыталась сдерживаться, но упрек в глазах того, кого еще вчера она считала лучшим из людей, был просто невыносим.
– Если бы ты его встречала после школы, как все другие матери, этого бы не случилось!
Эти слова, глыбой ледяной рухнувшие между ними в пылу очередной ссоры, она так и не смогла простить. Муж тут же опомнился, принялся извиняться, но Лена уже почувствовала ледяные иглы, которые пронзили ее, когда глыба раскололась на куски, заполняя холодом их дом. И иглы эти добрались до сердца, кольнули его настороженно и остренько, а потом осмелели, не чувствуя сопротивления.
– Уходи…
И пришла вторая обида, которую не простить и не измерить, когда муж собрал свои вещи и ушел, хлопнув дверью так, что проснулся Максим.
– Мам, что случилось?
– Спи, сын. Беда ушла…
– Совсем?
– Совсем. Мы теперь одни. Она нас больше не потревожит.
Стало ли ей легче после этого?
Нет. Напротив, все запуталось еще больше.