Жила-была Вера. Истории о силе духа, любящих сердцах и билете на счастье. Людмила Лаврова
мой оболтус, но он Максиму отец! Пусть и забыл об этом на какое-то время. Ничего! Я ему напомнила! А ты, Лена, женщина умная. Всегда такой была. А потому пойми – нет у нас сейчас другого решения. Мы должны объединиться. Может, тогда что-нибудь и получится…
Елена только кивнула в ответ. Спорить на эту тему она не хотела. И так было ясно – Вера Николаевна права. Максим – это главное! А все обиды, слезы, позы – все это чушь и блажь по сравнению с той возможностью, о которой они даже мечтать не смели.
Операцию Максиму сделали полгода спустя. И пусть до конца двигательные функции еще не восстановились, пандус, сделанный когда-то Иваном Ивановичем, стал больше не нужен. И Лена нашла в городе тех, кому эта конструкция была тоже необходима, как воздух.
– А ваш мальчик?
– Он теперь ходит. Да, пока на костылях и с трудом, но это только начало.
– Как думаете… – женщина, с которой Елена договорилась об установке пандуса на новом месте, задумчиво посмотрела на девочку, демонстрирующую Максиму свою новенькую коляску.
– Я дам вам контакты врача. Кто знает. Может быть он и вашей дочери помочь сможет? Я теперь знаю, что возможность – это то, что упускать нельзя ни в коем случае!
– Как вы выдержали все это? Столько проблем и столько… боли…
– Это не моя заслуга. Знаете, с некоторых пор я уверена, что ангелы существуют. И они бывают очень разными. У меня, например, их много. Все они мои хранители.
– Правда?
– Да! И у них есть предводитель. Грозный такой, сильный. Бескомпромиссный. Хотя с виду – милейший человек. Он считает, что все люди – добрые. Нужно только напоминать им об этом иногда, когда они забывают.
– Как зовут его?
– Иваныч. Иван Иванович Крапивин. Мой персональный ангел. Мой и Максима. Да, Макс?
Максим обернется, щурясь на солнышке, с трудом поднимется со скамейки и подмигнет маленькой девчонке, которая будет словно сорока трещать без умолку.
– Да, мам! Скажи, а можно я с Соней немного прогуляюсь? Мы недалеко!
Елена тронет за руку мать девочки, испуганно вздрогнувшую от этих слов, и улыбнется:
– Конечно… А нам с вами можно? Мы не помешаем?
– Ладно! Давайте! Мороженого на всех хватит!
И еще в одной семье станет чуть тише.
И там поселится, крошечная пока, надежда.
Но не надо бояться.
Ведь стоит дать ей волю и немного помочь, и она начнет расти не по дням, а по часам, меняя жизнь тех, кто приютит ее у себя. И пусть ожидания не всегда совпадут с реальностью, этой крохе поначалу будет довольно и того, что в доме снова зазвучит смех, а беда, сердито нахохлившись, посидит в уголке, наблюдая за этим безобразием, а потом уметется восвояси, хлопнув на прощание дверью. Но люди этого уже не услышат. Они будут прислушиваться совсем к другому звуку.
И этот звук, легкий, едва слышный, со временем окрепнет, зазвучит переливами хрустального колокольчика, и надежда сделает шажок, потом другой, и, спустя какое-то время, все-таки закружится в танце, повторяя движения за маленькой девочкой, за которую так