Принятие. Владарг Дельсат
это тюрьма для девочек и мальчиков, которые перестали быть хорошими. И теперь в этом месте нас будут исправлять. Мне отчего-то кажется, что очень скоро я узнаю, правда это или нет.
Завтра мне в школу не надо, потому что суббота, и я могу еще немножко не так сильно бояться. Но я не хочу бояться, я просто очень-очень хочу туда, где нет людей, потому что без папочки и мамочки, оказывается, очень страшно на свете жить.
Замученная
Вечером ко мне в комнату входит Варвара Александровна, едва только я выезжаю из душа. Я не одета, поэтому взвизгиваю, потому что нельзя быть голой перед чужими, и уже хочу натянуть на себя трусики, но она вырывает их из моих рук, а потом грубо хватает меня, и я оказываюсь лежащей на животе.
– Пора тебе показать, почему нельзя нарушать правила, – говорит она мне. – Назовем это профилактикой.
И вот тут мне становится так больно, как никогда прежде, даже когда мама заставляла думать над своим поведением, так больно не было. Мне кажется, меня перепиливают пополам, отчего я кричу изо всех сил. Я кричу, но боль становится только сильнее, а воспитательница рычит что-то про дрянную девчонку и что я надолго запомню. Она крепко держит меня, не давая выкрутиться, а я почему-то все не засыпаю. Только когда боль становится очень сильной, свет наконец выключается.
Мне кажется, что я умираю и все никак не могу умереть, но свет опять включается, а Варвары Александровны уже в комнате нет. Мне очень больно, я даже пошевелиться не могу, а еще не понимаю – за что? Но теперь мне очень, просто жутко страшно оттого, что она вернется. И вот так, дрожа, я засыпаю, чтобы оказаться в щупальцах Крахи.
– Что с тобой сделали, малышка? – озабоченно спрашивает она, а я могу только шептать «больно», и все. – Что с ней, учитель?
– Малышку-творца начали мучить физически, – отвечает Арх. – Видимо, ей осталось недолго…
– Нет! – восклицает Краха. – Мы должны что-то сделать, просто обязаны!
– Нужен Совет, – непонятно произносит он, но я просто наслаждаюсь теплыми объятиями вместо боли.
– Нужно обратиться к Тем, – говорит она в ответ, погладив по голове.
– Нет, Краха! Это опасно! – пытается запретить учитель, но она все равно говорит, что сделает.
Что она хочет сделать, я не понимаю, я просто вбираю в себя ее тепло, понимая, что не хочу возвращаться. Но тут Краха шепчет мне на ухо… то, что она шепчет, делать совсем запрещено, но мне нужно пожелать, чтобы не было людей. Очень-очень пожелать, когда мучить будут, а пока она качает меня на щупальцах, успокаивая.
Открыв глаза, я чувствую только боль, но при этом осматриваю себя, насколько могу. Я теперь, получается, тигра, потому что вся полосатая. Вот, значит, как будут делать меня хорошей… Я, наверное, не выдержу такого, так и умру плохой девочкой. Встать и куда-то поехать я не могу, потому что при попытке сесть больно так, что в глазах темнеет. Почему мне так больно, я не понимаю, но осознаю, что, кроме как лежать, больше ничего