Самый лучший пионер. Том 2. Павел Смолин
в «Правде» я обо всем этом не прочитаю – не напишут, скорее всего.
В столовой меня встретила одетая в поварской колпак и белый халат улыбчивая, приятно-полненькая тетенька лет сорока (тоже поди не меньше, чем капитан), которая накормила борщом с пампушками и жаренной курочкой с пюре.
– Спасибо, было очень вкусно! – от души похвалил я ее, и мы с Агафьей Алексеевной пошли заниматься английским.
– Сережа, а сколько времени ты учишь английский? – заподозрила она неладное буквально через пятнадцать минут.
– Почти всю жизнь, – честно ответил я.
– Имеешь ввиду «начал сразу после аварии»? – додумала она за меня.
– Примерно, я еще месяц ребра сращивал и немецкий учил, боялся, что двоек нахватаю по нему – мама расстроится, – вздохнул я.
– Маму расстраивать нельзя, – проявила майор запаса женскую солидарность. – Просто поразительный прогресс – у тебя умения студента последнего курса ИнЯза.
– Говорю же – память хорошая! – светло улыбнулся ей я. – Меня и в ДК учительница все время хвалит, приятно!
– Ну молодец! – умилилась она, и мы продолжили читать Конан Дойля в оригинале.
Немного увлеклись, в процессе нам принесли чаю с ватрушками, поэтому даже не заметили, как пролетело несколько часов, и идиллию прервал не менее вежливый, чем у Агафьи Алексеевны, стук. Взглянув на висящие на стене советские часы, женщина ойкнула, грустно осмотрела хаотично заставленный всяким стол, вспомнила о воспитании и внутреннем стержне и взяла себя в руки.
Пантомима заняла всего несколько секунд, за которые я успел крикнуть «войдите!».
Дверь открылась, и вошел он – великий и ужасный, мифологизированный просто донельзя, одетый в неплохо сидящий на нем «Большевичкин» костюм и толстые очки, Юрий Владимирович Андропов.
Спокойствие и равновесие! Слабоумие и отвага! Врываемся!
– Ну привет, секретный дед! – весело помахал я ему с широченной улыбкой.
Ни жилки не дрогнуло на этой, если уж откровенно, не самой приятной (чисто физиологически) роже! А вот и «зеркалящая» мою, не менее широкая улыбка и идеальное попадание в тон:
– Здравствуй, загадочный внук! – переключил внимание на Агафью Анатольевну. – Спасибо, Агафья Анатольевна, мы дальше сами. Попросите, пожалуйста, Клавдию Ильиничну накрыть на стол через полчаса.
– Да, Юрий Владимирович, – отозвалась она, встала со стула и пошла к двери.
– Спасибо, Агафья Анатольевна, буду очень рад, если вы со мной еще позанимаетесь! – проявил вежливость и я.
– Конечно позанимаюсь, Сережа! – обернувшись, улыбнулась она и вышла, прикрыв за собой дверь.
Андропов, очевидно, с ее пути посторонился, чай не трамвай.
Я встал и пошел к нему:
– Рукопожатие? Японские взаимно-вежливые, лишенные подхалимажа поклоны? Или сразу родственные обнимашки? Но к ним я пока не совсем готов! – по пути продолжил продуцировать клоунаду.
– Начнем с рукопожатия, если ты не против, – с улыбкой