Моя жизнь и мои путешествия. Том 1. Ной Маркович Мышковский
сыновей, дочерей, двоюродных братьев, зятьев и даже друзей. Читается Агада89 и едят священную пищу.
И я представляю свой дом. В гостиной за большим круглым столом сидят отец и мать с моими братьями и сестрами. На седер сегодня, как и всегда, приехали дядя Хаим и тетя Дебора90 с двумя детьми, Лёвкой91 и Анютой92, которую я так люблю до сих пор. Как бы мне хотелось сейчас посидеть с ней за одним столом! По крайней мере, смотреть на нее дома с нами так хорошо и приятно. Горит лампа-вспышка, а также наша старинная бронзовая лампа, постамент которой представляет собой лодку на воде, в лодке стоят три красивые девушки, характеризующие собой веру, надежду и любовь. На самом деле мы не произносим Агаду, но мой отец рассказывает замечательные эпизоды из еврейской истории, и все очень внимательно слушают. Отец – «гой» так тепло говорит о еврейском народе, его радостях и страданиях, о великих людях, которых породили евреи, и он все еще лелеет великую мечту о том, что евреи будут освобождены еще раз, и тогда они покажут миру, кем они являются. Горничная вносит и подает к столу дорогую еду и лучшие напитки, и все мои братья и сестры едят с редким аппетитом. А я сижу здесь один в парке на скамейке, пришло время Песаха, я смертельно голоден, и из моих глаз текут горькие слезы. Я неохотно встал со скамейки и быстро пошёл чтобы прогнать мрачные мысли.
Я долго так ходил, пока не понял, что должно быть уже достаточно поздно, и можно уже идти домой, моя хозяйка не поймет, что я был совсем не на седере, как я ей сказал. И я думаю про себя, приду к ней веселый, живой, с широкой доброй улыбкой и расскажу ей, Саре, какой чудесный седер у меня был. Вышел из парка и направился домой по улицам. Через окна я вижу, что повсюду люди пытаются приготовить седер. После звона колоколов я вспоминаю, что у меня есть кнедлики. Пусть полпорции, но лучше, чем ничего.
Думаю, еще рано идти домой, они поймут, что никакого седера у меня не было. Мне придется гулять по улицам ещё не менее часа. Не знаю, сколько времени я провёл на улице, но, когда я добрался до своего дома, ворота были уже закрыты. Новая беда – надо будить сторожа. А у меня нет ничего, чтобы дать охраннику, и он уже давно на меня злится – я часто ему звоню и редко даю ему мелочь. Я убит горем. Ворота открываются. Я пробираюсь и издалека слышу его бурчание.
Я подхожу к своей двери. Я слышу, как хозяин поет что-то из Агады. Я не хочу вмешиваться в это. Я лучше подожду здесь, на лестнице, в темноте. Но я не мог дождаться, пока он закончит. И с веселым приветствием я вошел в дом. Меня хотели почтить праздничными блюдами и бокалом вина. «Да что ты говоришь, я надут как барабан, спасибо тебе большое», – сказал я.
Они быстро закончили седер, и все пошли спать. В этот раз я заснул, как после тяжелого рабочего дня.
Когда я проснулся, было уже темно и дома я никого не застал, всем пришлось идти молиться. Поднимаю голову, она тяжелая, как будто налита свинцом. Когда я встаю
Пасха́льная Агада́ – сборник молитв, благословений, комментариев к Торе и песен, прямо или косвенно связанных с темой исхода из Египта и ритуалом праздника Песах. Чтение пасхальной Агады в ночь праздника Песах – обязательная часть седера.
Дебора Рафаиловна Иоселевская, урождённая Мышковская (1850, Ляховичи, Минская губерния, Российская империя – 1926, Москва, Россия) – мать моей прабабушки Ани.
Лейба (Лев) Хаимович Иоселевский (Иоселиовский) – фармацевт. В 1895 году получил в университете святого Владимира в Киеве степень ученика аптекаря, а в 1901 там же степень провизора. Работал аптекарем в Вильно, а затем в Мире. Старший брат моей прабабушки Ани.
Анна Ефимовна (Хаимовна) Левина, урожденная Иоселевская (14 августа 1881, Новогрудок, Минская губерния – 27 октября 1962, Москва, СССР) – работала директором детского дома, воспитательницей в детском саду. Моя прабабушка Аня.