Моя жизнь и мои путешествия. Том 1. Ной Маркович Мышковский
сиденья, а из здания иешивы всегда было слышно пение молодых учеников иешивы. Они звучали победоносно и по мелодии и звуку люди могли узнать, кто откуда приехал, из Литвы или Польши, или из Украины, или с Кавказа. Различной была и одежда мальчиков иешивы, длинные капоты7 галичан смешивались с короткими куртками литовских и других мальчиков иешивы. Летним днём было чрезвычайно интересно прогуляться по аллеям Мира. Все окна иешивы и частных домов, где пели мальчики иешивы, были открыты, и по всему городу их песни были слышны до самого неба. Складывалось впечатление, что весь этот маленький городок учится и побеждает.
Мальчиков иешивы никогда не называли по именам, а называли по городу, из которого они родом: слонимчанин или волковычанин, краковчанин, люблянин, кобринчанин и так далее.
Но если шестьдесят лет назад еврейская жизнь была погружена в средневековье частично, то наши соседи, татары и белорусы, все еще застряли в глубоком средневековье. Редко татарин мог прочитать или понять язык своего Корана или написать что-нибудь на своем языке. Ещё реже белорусская женщина умела читать или писать. Но все «наши» жители Мира могли молиться и понимать Псалмы. Даже женщины могли заглянуть в книгу переводов на иврит и посмеяться над возвышенными мыслями и красивыми историями. В нашем городе уже были еврейские учителя, врачи, аптекарь, два юриста. Часть нашей молодежи посвятила себя чтению светских книг. Из тех времён я помню братьев Зельдовичей, которые самостоятельно учились не только русскому и немецкому, но и английскому языку. Я помню еврейских студентов Якоба Халферна, Соломона и Фаддея Левиных, Шмуэля Ледера, профессора мнемоники Файнштейна и ученейшую Веру Левину, подругу А. Лесина8 в его минский период. Продвинутые русские интеллигенты вроде учителя, судьи и священников получали больше удовольствия от общения с интеллигентными евреями, чем со своими единоверцами.
У нас в штетле уже была библиотека, состоявшая из большого набора книг на русском, идише и иврите, сначала в доме Шаи Розовского, а затем в доме Исаака Шварца. Помимо библиотеки, в нашем городке была девушка по имени мисс Федер, которая выписывала еврейские книги, романы, буклеты с рассказами и давала их напрокат своим постоянным клиентам. Потом, когда стали появляться еврейские литературные сборники, она скупала их и давала читать напрокат. Так она распространяла свет и знания в нашем городке.
Также к нам домой приходили русские газеты и журналы, у моего отца была прекрасная библиотека русской классики и переводов европейской литературы.
Тем не менее, я должен добавить, что читателей книг на русском, идише и иврите в моем штетле в то время было немного, около сорока-пятидесяти человек. Читали в основном женщины, и их любимыми книгами были «интереснейшие» романы Шомера9. В общем, прославлялась еврейская жизнь, в которой мы находились в то время. Подавляющее большинство еврейского
Капота длинный чёрный наглухо закрытый сюртук или пиджак – будничная одежда хасидов.
Авром Лесин (Аврахам, урождёный Авром Вальт; 19 мая 1872, Минск – 5 ноября 1938, Нью-Йорк) – американский поэт, публицист и переводчик, редактор, журналист. Писал на идише.
Шомер (псевдоним, акроним имени Шайкевич Нахум Меир; 1846, местечко Несвиж Минской губернии, ныне Беларусь – 1905, Нью-Йорк) – еврейский писатель, театральный деятель, издатель и драматург. Писал преимущественно на идише. Классики новой литературы на идише, прежде всего Шалом Алейхем, активно выступали против творчества Шомера, введя термин «шомеризм» как обозначение низкопробной беллетристики.