Поза йогурта. Мурат Юсупов
рассчитать-ся, – упорствовал Алексей.
– Ты что – обиделся? – удивленно произнесла она.
– Я?! Обиделся… Это еще слабо сказано. Я готов растерзать Вас, уничтожить, сжечь за такой поступок. Зачем Вы похитили сердце у моей мамы? Его ели крысы. Нет, за это нет прощения, – и он опустил голову ей на плечо, сам того не желая и не ведая. – Вы растоптали са-мое дорогое для меня, поившее меня любовью – сердце моей матери, – чуть не плача, и содрогаясь всем телом, налитый горечью, стонал Алексей.
– Ну, полно тебе. Ты же добрый. Что ты. Ты многого не знаешь о матери и поэтому так любишь ее. Она же не достойна ни одной твоей слезинки, мой ангел. Она же бросала тебя ребенком у своей матери, она была занята только своей карьерой, не повинуясь зову матери, не выполнила свой материнский долг. Изменяла твоему отцу с другими мужчинами.
– Неправда, не врите! Мама была добрая, милая, честная. А вы все из одной шаражки, вы исчадие ада, лживые подлецы, которые могут только лгать и грести чужие заслуги. А где вы были, когда мама сиде-ла со мной долгими ночами, когда я болел, когда она, придя с работы уставшая, готовила обед, когда отец ее бросил, и она умирала от тос-ки молча, словно дерево. Нет, скажите, что Вы ее с кем-то спутали, или я за себя не отвечаю, я прокляну Вас и буду преследовать Ваш дух бестелесный, куда бы он ни спрятался! Вы ее с кем-то спутали! Моя мама никогда не пила вино и не гуляла с мужчинами. У нее был только отец. А Вы в миллион раз хуже самых плохих женщин, раз по-ступаете таким образом. Вы злодейка и Вам нет места в моем сердце, – выпалил Алексей в горячке, все крепче обнимая ее за талию, вместо того чтоб сжать ее шею. – Что это со мной? Где мой пистолет?
– Пистолета не было. Ну, хорошо, я ошиблась, я плохая, но прошу: не уходи!
– Нет, ты не патологоанатом, ты Карина!
– Ты, к сожалению, не угадал. Тебя я проверяла, для этого я по-слана к тебе вершителем судеб. О, что я слышу, говорю стихами. За-бавно, ведь Шекспира я боготворю. Не говори же больше ничего, мой ангел, а слушай, доброе сердце, солнце мое. Ты ж мой – мой гений, смысл дней моих. Я мать твоя, ее я дух.
– Не верю сладким, соблазнительным словам, зачем тогда меня ты лобызаешь как жена или любовница, коль мама ты моя?
– Поверь, желаю я тебе добра. Опять не веришь, хорошо, я ведьма, я злодейка, так спокойней для тебя.
– Так я не чувствую себя обманутым ребенком.
– Но как еще могла тебя позвать я? Ты б не пришел в мои владе-нья, только месть сильней всего, коль дорожишь ты честью. Ты с са-мого начала знал, что я не ведьма и не мать уже. Я дух бесплотный, коль ты признал во мне панночку. Хотя все женщины ради того, что-бы сохранить мужчину, готовы стать ведьмами. Ревность делает их безумными и жестокими. И скоро ты узнаешь, что это так. Друзья предадут, враги воспользаются, но долог твой путь, усеян шипами, богатство найдешь, но потеряешь любовь.
– Нет, ты не мать, я тебя оборву на полуслове, не хочу никаких предсказаний. Ты не мать мне, потому что ничто во мне не запоет и не бросит на