Письма, 1926-1969. Карл Ясперс
кажется, впервые оказалась в обществе американца нееврейского происхождения. Это вовсе не означает, что евреи исключены из политической жизни, но в обществе представители обеих сторон предпочитают держаться «среди своих».
Моя немещанская или писательская жизнь основывается на том, что я, благодаря мужу, научилась думать политически и исторически видеть, при этом не отказываясь от еврейского вопроса, как определяющего мои исторические и политические взгляды. И это возвращает меня к Вашему вопросу о Wandlung. Стоит ли говорить, как меня обрадовало Ваше предложение о совместной работе? Как я была бы счастлива, если бы могла просто писать и отправлять.
Надеюсь, Вы поймете, что работа в немецком журнале будет для меня очень непростой. Видите ли, я достаточно несчастна из-за отчаянной решительности евреев покинуть Европу (Вам наверняка известно о настроениях во всех лагерях беженцев как внутри, так и за пределами Германии – они имеют решающее значение). Я очень напугана – гораздо сильнее чем могу описать – возможностью грядущих катастроф, в первую очередь в Палестине, из-за отношения других государств и нашей политической склонности к самоубийству. Но одно для меня очевидно: если бы евреи могли остаться в Европе, они не смогли бы остаться французами или немцами, словно ничего и не было. Мне кажется, никто из нас не сможет вернуться (а письмо – в некоторой степени и есть форма возвращения) из-за того, что теперь евреев как будто снова готовы считать немцами или кем бы то ни было еще, но только когда нас, евреев, действительно будут ждать. Это означало бы, что я писала бы с радостью, если бы могла, как еврейка, писать об одном из проявлений еврейского вопроса, независимо от всего остального, то есть от Ваших возможных замечаний, я не знаю, можете ли Вы позволить себе опубликовать это с учетом нынешних трудностей.
С Томасом Манном – выступления на радио и Neue Rundschau, а также последующие письменные высказывания по теме (на мой взгляд, особенно неприятные) – все обошлось. В вопросах политики довольно бессмысленно воспринимать этого выдающегося романиста всерьез, – даже если бы он не обладал некоторым неустойчивым влиянием. Его переписка с Вальтером фон Моло10 выглядела почти комичной. Я приложила к письму пару журналов и на днях отправлю еще несколько, они могли бы быть интересны. В них Вы найдете и несколько моих статей, вовсе не потому, что мне кажется, будто Вы обязаны их прочитать и мучить себя английским! Но лишь для того, чтобы очистить свою совесть [clear my conscience] в отношении возможно «чуждого», и потому что, не отправь я их, у меня возникло бы ощущение, что я что-то скрываю.
Я счастлива, что Вам понравилась «Организованная вина»11 (таково ее изначальное название). Я написала ее как раз, когда узнала от Тиллиха, что Вы не в Швейцарии, и много думала о Вас. Поражает не то, что подобный текст возможно опубликовать в Америке, но скорее то,