Письма, 1926-1969. Карл Ясперс
п. 36, прим. 8.
6. Arendt H. Zionism Reconsidered // Menorah Journal, Jg. 33, August 1945, p. 162–196; Arendt H. Der Zionismus aus heutiger Sicht // Die verborgene Tradition, Frankfurt, 1976, p. 127–168; Арендт Х. Пересмотренный сионизм // Арендт Х. Скрытая традиция. М.: Текст, 2008, с. 165–221.
39. Ханна Арендт Гертруде Ясперс30 мая 1946
Дорогая Гертруда Ясперс,
Наши письма1 пересеклись. Я не писала так давно, поскольку пыталась найти хотя бы ничтожную возможность приехать в Германию, из-за этого была слишком неспокойна и нетерпелива, чтобы писать. Тем временем моя возможность снова поджала хвост, она лишь мелькает то тут, то там, но я твердо намерена не беспокоиться об этом впредь.
Я ничего не знала о смерти Польнова2. Только о смерти его отца. Он родом из Кенигсберга, поэтому я хорошо его знала. И успела обстоятельно с ним побеседовать, когда он вернулся от Вас. Он полагался на свой французский паспорт и оставался где-то во французской провинции. Да, так все и было. Одно неверное движение, один недочет и человек потерян. А возможно, он просто устал, не хотел продолжать, не хотел снова оказаться на чужбине, слышать чужой язык, жить в неизбежной бедности, которая так часто – особенно на первых порах, – так отвратительно угрожает нищетой. Усталость, зачастую в сопровождении отвращения, попытка сохранить хоть малую толику жизни – величайшая из грозивших нам опасностей. Из-за нее в Париже погиб наш друг, Вальтер Беньямин3, покончивший с собой в октябре 1940 года на испанской границе с американской визой в кармане. Эта атмосфера, «спасайся, кто может», была чудовищна, а самоубийство казалось единственным благородным жестом – если кому-то вовсе было какое-то дело до благородной смерти. В наше время нужно ненавидеть смерть, чтобы не поддаться соблазну самоубийства.
То, что Вы пишете о «нашей» проблеме4, меня очень тронуло. Конечно, мы не привыкли подчиняться – хвала и слава Богу. Здесь все новости о евреях – новости для первой полосы, в первую очередь, конечно, в Нью-Йорке, но это никак не улучшает положение дел. Я была очень рада, что Вы возразили мужу против «Я и есть Германия»5. (Надеюсь, он не станет упрекать меня в этом. Я не вспоминаю ни о чем, связанном с Германией, кроме него. Ни о чем живом, и искушение считать его Германией для меня очень велико.) Он, на мой взгляд, не может быть Германией, потому что куда важнее быть человеком. Германия – не один человек, это либо немецкий народ, каким бы он ни был, либо историко-географическое определение. А мы пока не можем предать его истории – у тех, кто придет нам на смену, для этого будет достаточно времени и возможностей. Но как все же возможно быть евреем там, в том мире, где о «нашей» проблеме, то есть о наших умерших, никто даже не заговаривает. Мне только хотелось бы, чтобы подобное было возможно.
Я счастлива, что передача посылок удалась. К сожалению, у меня до сих пор нет нового адреса Джо Майера, он мне очень нужен. В этом месяце все три посылки для Вас я отправила Ласки. Мне не очень по душе отправлять так много на один адрес. Может быть, неподалеку от Вас живет какой-нибудь знакомый солдат, так было бы надежнее. Мы очень