Негосударственный строй. Александр Степаненко
себя: а можно ли всерьез считать суверенной страну (и, соответственно, управляющее ей государство), значительная часть промышленных активов которой управляется из зарубежных оффшорных зон? Можно ли считать суверенной страну, ежегодный вывоз капитала из которой составляет пятую часть бюджета? Можно ли считать суверенной страну, совокупный корпоративный долг которой перед иностранными кредиторами фактически равен ее годовому бюджету (и даже слегка превышает его)?
С момента распада СССР вес правопреемницы этого государства – современной России – в международной политике явно не превосходит веса кресла ее представителя в Совете безопасности ООН. По наследству от СССР России досталось место постоянного члена Совбеза.3 Никаких иных рычагов в международной политике у России как у государства нет. Имевшие попытки изобразить таких рычагов наличие (разворот самолета Примакова, «миротворческий» десант в Косово) были предназначены исключительно для внутреннего пользования. В конечном счете, с позицией России за последние двадцать с лишним лет никто и ни разу всерьез не посчитался, а сама она исправно давала обратный ход всем своим изначально декларируемым притязаниям.
В качестве возражений могут привести последние эпизоды повышения градуса международной напряженности: в ситуациях вокруг Сирии и вокруг Украины.
В ситуации с Сирией Россия, казалось бы, впервые за длительный период, продемонстрировала выдержку и настойчивость, не изменив взятого политического курса ни под каким давлением и, в итоге, добившись искомого результата: предотвращения международного силового вмешательства во внутренние дела суверенного государства. Однако, как представляется, и эта ситуация не так уж однозначна. Чего, собственно, добились? Предотвращения военной операции? Но какой ценой? Ценой частичного разоружения Сирии и признания ее правящим режимом возможности переговоров с терроризирующими население страны вооруженными мятежниками? С бандитами, за считанные месяцы превратившими одну из самых процветающих арабских стран в руины? Как следствие, возникает предположение: а не был ли именно такой сценарий как раз наиболее выгодным для западных стран? Ведь в ситуации с Сирией, в отличие от многих других случаев, когда направленное против правящего режима силовое вмешательство извне стало реальностью (Ирак, Афганистан, Ливия), основные инициаторы военного вторжения – США и Великобритания – действовали крайне медлительно, нерешительно, можно даже сказать – неохотно. Хотели ли они, собственно, военной операции? Если хотели – зачем запускали необязательные в этом случае бюрократические процедуры (обращение президента США и премьер-министра Великобритании за одобрением к своим парламентам)? Но тогда – в чем заслуга России? В том, что она, получается, помогла мировым лидерам реализовать применительно к Сирии искомый ими сценарий?
В ситуации
Необходимо учитывать, что СССР, наряду с США, был сверхдержавой и, вплоть до последнего момента, обладал более или менее реальными возможностями по проецированию своего влияния практически на