Худой мир. Тревожные сны в подарок. Алексей Елизаветович Гришин
пропал. Мама как приедет, ни минуты там не останется и пойдёт нас искать.
– И позвонить ей нельзя… – Лиза шмыгнула носом.
«Ох-ох-ох», – подумала Марина, сунув руки в карманы. Нащупав невесть когда завалявшийся карандаш, она вытащила его и протянула Лизе.
– Напиши ей письмо. Бумажку сейчас найдём.
– Письмо? – заинтересовалась Лиза. – Давай напишу. А как мама его получит?
– А мы его передадим, – загадочно сказала Марина. – Как встретим кого-нибудь, попросим передать. Мама пойдёт за нами следом и получит письмо.
– А вороны умеют носить письма?
– Нет, Лиз, только голуби.
– Вон ворона сидит на пеньке, – Лиза указала пальцем. – Она точно не сумеет?
Ворона действительно сидела на пне, смотря чёрными глазками куда-то в сторону, и что-то с ней было не так. Нет, зелёному силуэту Марина даже не удивилась, равно как и поблёскивающему металлу на крыльях. Птица не двигалась. Не моргала, не поворачивала голову, не переминалась с лапы на лапу. Словно окаменела.
– Лиза, красных точек или чего-то необычного вокруг не наблюдаешь?
Лиза медленно оглянулась, задействовав «Юного натуралиста», и помотала головой.
– Нет, ничего. А что, ты что-то заметила?
– Может быть. Давай так. Играем в разведчиков. Ты забираешься во-он в те ёлки и сидишь тихо-тихо, пишешь маме письмо. А я иду в разведку.
– Я хочу в разведку!
– Тише. Пойдёшь в следующий раз, обещаю. А сейчас у тебя спецзадание. Марш в ёлки!
– Есть марш в ёлки! – Лиза отдала честь и скрылась в зарослях.
Марина осторожно подошла к вороне и присела на корточки рядом.
– Ну здравствуй, союзная птица.
Она протянула руку и коснулась перьев. Мягкие. Кожа под ними тёплая. Колотится маленькое птичье сердечко. И больше ничего, никакого движения.
«Что это, просто сбой микромашин? Или оружие? Тебя ли мы видели полчаса назад или другую твою товарку?»
* * *
– Я считаю так, – продолжал доктор, закуривая. – «Мне приказали, я лишь выполнял» – это всё оправдания. Если солдату прикажут удалить аппендикс, сыграть симфонию Шостаковича или добыть снега летом, он откажется. Скажет, что не может. Однако нажать на курок и лишить жизни другого человека он может. Это кажется ему простым. Это даёт власть.
* * *
Марина решила идти ровно пятнадцать минут и на исходе намеченного времени вышла к развилку – две дорожки уходили, петляя, на восток, во владения несчастного снайпера.
«Похоже, никого, – решила Марина и повернула назад. – Надеюсь, Лизка никуда не ушла».
И как раз в тот момент, когда девушка отошла от перекрёстка на несколько шагов, на одной из тропинок показался велосипедист.
* * *
Сколько Марина помнила, отец никогда не проявлял к ней какого-либо интереса. Просто по вечерам в доме возникал ещё один человек, слабо отличавшийся от людей в телевизоре, – тем тоже было всё равно, что происходит в квартире, и выключались