Нестраховой случай кота Моисея. Сборник рассказов. Владимир Фиалковский
изменила мою и свою судьбу на «до» и «после», даже не подозревая об этом. Впрочем, я ведь тоже не подозревал. Говорят, – и это давно превратилось в банальность, – что жизнь состоит из цепи «неслучайных случайностей», что все предопределено, и что мы – лишь мельчайшие частички, перемалываемые жерновами истории. Фаталист отметит, что достаточно плыть по течению, зная, что от тебя ничего не зависит, – все произойдет так, как должно. Я же считаю, пусть меня казнят за подобную дерзость, что выдающимися личностями становятся только те, кто пытается изменить, нарушить, взорвать ход истории, повернуть русло заросшей тиной реки вспять. В постоянной борьбе с собой зарождается и закаляется характер воина, обреченного на подвиги, но вместе с тем, на страдания.
В одном лишь случае алгоритм бессилен. Если непроходимо туп, то ничего не поможет, не спасет. Глупость опасна, неизлечима и может породить только глупость. В сочетании с такими коварными ингредиентами как неполноценность, ущербность, нищета, зависть она сеет терроризм и войны. Со мной на курсе учился юноша, закончивший школу с золотой медалью. В университете он тоже пытался быть первым, шел к знаниям как ледокол. Но стоило кому-нибудь вырваться вперед по одной из дисциплин, он сразу, бледнея, угасал. Однажды он подошел ко мне (я как раз лидировал по сплавам) и попросил подтвердить, что он, при росте в метр семьдесят, выше меня. Я тогда вымахал под метр девяносто.
Не знаю, стала ли Кирена результатом того самого течения предопределенности или моего особого пути, но я благодарен провидению за все произошедшее. Это – моя жизнь, и я ни разу не помыслил прожить ее кем-то другим.
III
Новогодние дни мы провели на родине белоснежных горных вершин, Швейцарии, в маленьком двухэтажном шале, который отшельническим островом располагался вдали от грозди остальных строений прямо у подножия одного из склонов. Повсюду – необычный для городского жителя ослепительно белый снег. Хрустящими трелями в полнейшей тишине он разлетался под нашими ногами и лыжами. Мы наслаждались друг другом, упиваясь топленым спокойствием окружающего высокогорного мира.
По утрам, – Кирена, как и я, оказалась жаворонком, – мы уходили на лыжах в небольшой лесок неподалеку от нашего домика. Она, как любой житель северного российского городка, прекрасно владела лыжами еще со школьных лет. Я и сам с великой радостью ощутил себя юношей и вспомнил, насколько это занятие бодрит и поднимает настроение. Но больше всего мне нравилось наблюдать за маленькой кнопкой в красно-белом спортивном костюме, несущейся по лыжне навстречу просыпающемуся солнцу. Мы наматывали круги, огибая величественные ели, спускались с некрутых склонов, падали, застревая в непроходимых сугробах и напоминали неутомимых игривых белок.
Взмокшие от приятной физической нагрузки, мы вваливались в наше пристанище и с благоговением замирали перед уютным камином на пушистых коврах. Обжигающий янтарный чай с едва уловимым запахом дыма бодрил