Рассказчик из Уайтчепела. Стелла Фракта
и если бы они хотели, их трупы бы никогда не нашли.
Клеман схватился бы за голову – если бы не навык железного самообладания.
– То есть у этого тоже медицинская экспертиза, извлеченное по-хирургически сердце, и еще и экспертиза сотрудника похоронного бюро, специалиста по бальзамированию, – мрачно рассуждал он. – Опять не по личным мотивам. Опять ради искусства. Доктор Уилсон, это может быть состояние аффекта – фанатичная преданность художнику?
Уилсона, в отличие от его коллег, редко коробило некорректное использование психологических терминов или основанные на популярной психологии суждения.
– Аффект должен иметь триггер, какой-то повод для действия, – перечислял он, – аффект длится столько, сколько психика может потратить ресурсов на гипервозбуждение. В СМИ за последние недели не было ничего про Боттичелли и итальянских художников.
Предположить, что просто так вспоминать о флорентийском художнике в Лондоне никто не стал бы, было естественным. Однако в новостном пространстве про Боттичелли, действительно, не упоминали.
Остается напомнить о нем самостоятельно.
– Фанатичная преданность – может быть, – продолжал доктор Уилсон. – В том, как воссоздается картина. Если он это делает без инфоповода, то это напоминание. О Боттичелли. Или о себе. Кому выгодно напоминать про Боттичелли?
Клеман переглянулся с Марсом.
– Ценителям? Профессорам. Коллекционерам искусства.
– И их пиарщикам, – добавил Марс, а затем повернулся к приблизившейся Ханне. – Найти всех, кто торгует репродукциями и всех, кто как-то торгует искусством. Может быть наемник.
Харт вздохнул.
– Страшнее будет, если это какой-нибудь среднестатистический человек, посетитель музея, возможно, врач – абсолютно нормальный, хорошо общающийся с коллегами и способный убивать без следа.
– Прятал бы трупы получше, нам бы было меньше работы, – рассмеялась доктор Ллевелин.
Харт подхватил и тоже рассмеялся.
– Нормальный… – хмыкнул Уилсон. – Или он до этого убивал и ничего в его жизни не изменилось, и тогда он, действительно, будет выглядеть нормальным, или он вдруг начал убивать из-за чего-то, и тогда будет противоречие в его поведении, которое его выдаст.
– Как с педофилами, – скривился Марс. – На вид хороший человек, никто бы не подумал – а внутри дерьмо.
На фразе про противоречие Клеман вновь переглянулся с Марсом.
– Рабочая гипотеза ясна? Продолжаем работу, – скомандовал тот и отошел от места преступления.
На расстоянии нескольких шагов Марс замедлился – чтобы детектив-инспектор с ним поравнялся.
– Дарио уже сообщил тебе? – вполголоса спросил догнавший его Клеман.
Марс невесело покачал головой.
– Ищущий внимания полицейский судмедэксперт… Хуже не придумать. Дарио проверяет по участкам в Ист-Энде, кто имел доступ к материалам, – он пожал плечами. – И почему нам достается разгребать