Пролегомены к будущей ядерной войне. Повесть. Пётр Григорьев
Вы и есть Бог.
– Боюсь, не совсем в том смысле, который Вы вкладываете в это понятие, – чуть скривившись, ответил тот.
– Погодите, – сказал Философ, – но если это так, то зачем был весь этот маскарад с серой и хромотой?
– Ну, если бы я предстал перед Вами с атрибутикой вашего Бога, – начал гость, – то услышав все, что я сказал, Вы бы, наверное, расстроились куда сильнее. В таком же обличье принять мою истину Вам будет проще. Также, думается мне, что по ряду своих черт я действительно куда ближе антиподу Бога, о котором рассказывается во множестве религий. Кроме того, а как мне следовало явиться к Вам? Вам же не угодишь. Влететь в окно на облачке? Так все равно бы замучили меня занудством: слишком примитивно, слишком просто, слишком ясно.
Философ молчал. Мысль, пока еще не до конца сформировавшаяся, но все сильнее давящая на все его нутро, поднималась из глубин сознания. Он пока гнал ее прочь, сидя напротив Гостя, вперившись в доску и сжав челюсти. Ему казалось, что он покраснел. Жар охватил его голову. Его взгляд упал на съеденного Гостем ферзя, лежащего рядом с доской. Какой же старой казалась эта резная фигурка. Как отвратительны были испещрявшие ее трещинки.
– Мне пора на прогулку, – пробормотал он, делая ход пешкой. – Вечером я занят, прошу Вас продолжить партию завтра.
О последствиях хода он не думал. Сейчас важно было остановить партию хоть на какое-то время.
– Могу ли я Вас просить отменить прогулку? – чуть удивленно спросил Гость.
– Я никогда не отменял ее, – проговорил тихо Философ.
– Ложь, – с улыбкой ответил Гость, – Вы отменили ее один раз, когда начали читать книгу настолько интересную, что она полностью захватила Вас. И тем, что тогда не вышли на прогулку, Вы удивили город, который по Вам часы привык сверять. Неужели я менее интересен, чем книга?
– Мне нужно на прогулку, – упрямо процедил Философ.
– Вздорный мальчишка, – снисходительно произнес Гость, – вначале глупая шутка о том, как жарко в тех краях, откуда я прибыл, чтобы хоть чуть-чуть самоутвердиться передо мной, потом все эти твои остроты, а теперь, не желая поизучать страшную для тебя мысль, которую я преподнес, в пику мне уходишь гулять. Как же я был прав, что не стал появляться перед тобой в божественном обличье! Ведь ты со своими четырьмя диссертациями…
– Пятью, – сухо отметил Философ.
– Вот именно! Ты со своими пятью причинами каждого, кто приветствует тебя с недостаточно на твой взгляд учтивой улыбкой, представлять в образе полудохлой мыши, наверняка бы попытался унизить меня еще сильнее. Полагаю, если бы я явился к тебе в образе Бога, ты громогласно бы объявил, что от моей белоснежной бороды пахнет нафталином и настежь открыл бы окна.
– Ты – ненадежный свидетель, – обреченно пробормотал Философ.
– Возможно, я действительно ненадежный свидетель, – тихо сказал гость, – но проблема заключается в том…
И он высказал ту мысль, которую Философ старался гнать от себя.
– …