Босиком по стеклам. Яра Вольцева
пальцем по стеклу.
– Слушай, я завтра с парнями поговорю. Обижать тебя не будут.
В ответ – тишина.
Нервно провел по волосам. Ва-банк пойду.
– Кофту можешь не возвращать. Дарю.
Никакой реакции. Другие бы визжали от счастья, а Нина нос воротит.
– Твой телефон у меня. Хочешь получить его назад? Хотя бы посмотри на меня.
Унижение какое-то.
В груди запекло, и я потер ее рваными движениями. К горлу подкатил гнев, в глазах затуманило.
В этом я был похож на отца. Долго могу быть спокойным, но если взорвусь, то лучше всем отойти подальше, чтобы не быть сбитыми взрывной волной.
– Слушай, кончай уже в недотрогу играть! Я к тебе даже не подкатываю, Нина! – прорычал, еле сдерживаясь, чтобы не подойти и не развернуть ее насильно к себе.
Тихо, Глеб, тихо. Руки распускать – последнее дело.
– Дура больная! – буркнул в сердцах, и именно в этот момент она как раз обернулась.
Но было поздно. Общаться с этой идиоткой надменной не было никакого желания.
– Глеб, – Алиса, как оказалось, стояла за мной.
Так увлекся, что не заметил, как она подошла.
Промолчал и прошел мимо.
– Не обращай внимания, – побежала следом за мной.
– Плевать.
Даже себе не хотел признаться, что ее демонстративное пренебрежение уязвляло.
– Нина просто в позу встала.
– В позу?
– Отец отказывается ей туфли покупать, вот и устроила забастовку. Молчит, – закатила девчонка глаза.
А вот я вскипел. Серьезно? Просто принципиально не говорит? Не болеет, как Топорков сказал?
Терпеть не мог капризных баб.
Выдохнул и задумался. Нина всегда была модницей, но таких выкидонов за ней не водилось.
Она всегда получала, что хотела.
Но многое изменилось в последнее время.
Новая жена и новая дочь требуют дополнительных расходов. Может, в этом дело?
– Туфли? Не такая уж и большая прихоть.
Топорков – состоятельный мужик и может себе позволить содержать не одну дочь.
– Ага, это если каждую неделю сумочки брендовые не покупать. А аппетиты у нее растут. Не нравится личная жизнь папы.
Значит, мои догадки оказались верны.
– Ее мама умерла.
Напомнил и себе об этом. Ей наверняка в сто крат хуже, чем мне.
Даже стыдно стало, что оскорбил.
– Надо извиниться. Я нехорошо поступил.
Идиот вспыльчивый.
Только развернулся, как сзади раздался жалобный, срывающийся на плач голос.
– Думаешь, нам легко? Мне?! У нее был отец всю жизнь, а у меня только сейчас. Каково это ходить в школу и слышать оскорбления, что ты сирота? Безотцовщина. Плод блуда, и что мать моя…
Всхлипнула, тяжело вздохнув и будто задыхаясь. Глаза покраснели, по щекам покатились слезы.
О черт! И что делать теперь?
Алиса подняла ладони и спрятала в них лицо. Плечи продолжали дрожать, но всхлипов практически слышно не было.
Плачь она навзрыд и красиво, я бы подумал, что