Босиком по стеклам. Яра Вольцева
им телевизор на стене, мои надежды рухнули.
Встала и медленно двинулась в его сторону, ощущая, как дрожат коленки. Страшно, но перед смертью не надышишься.
Хотелось малодушно зажмуриться и простоять так весь разговор, который, как обычно, сведется к крику, но он терпеть этого не мог.
В прошлый раз зарядил мне оплеуху. Было больно, но всем плевать. Я должна была терпеть и молча принимать наказание.
– Подойди! – заметив меня, оскалился и поманил пальцем. Словно собаку подзывал.
Встала напротив и вскрикнула, когда его пальцы схватили меня за воротник платья и с силой потянули к себе.
Вблизи налитые кровью глаза, бледное лицо и желваки на скулах делали его лицо похожим на мертвяка. Отвела взгляд, не желая смотреть ему в глаза. Сосредоточилась на губах.
– Не мычи! – выплюнул.
На глаза навернулись слезы. Разве я виновата, что даже крик у меня выходит не такой, как надо?
Крылья его носа встрепенулись, он принюхался и сморщился, словно от меня пахло помоями.
– Фу. Жена Ивана была права.
Оттолкнул меня, брезгливо вытер ладонь о салфетку и кинул ее небрежно обратно на стол.
Почему-то ощутила себя этой скомканной, использованной бумажкой.
Такой же ненужной.
О которой вспоминают только тогда, когда нужно вытереть запачканные руки.
Мужские пальцы больно схватили за подбородок. Снова.
– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Забудь о карманных! Больше ни копейки не получишь. В школе у тебя пятиразовое питание, а шкаф и так ломится от тряпья. Посидишь без своих прихотей, которые обходятся мне в круглую копеечку, и подумаешь о своем поведении.
Сглотнула, не понимая, о чем он говорит.
Еле сдержала усмешку. Пугает, что отберет деньги, которых у меня нет и не было. Разве что в его воспаленном воображении.
– Поняла, я тебя еще раз спрашиваю?! – встряхнул меня.
Отвлеклась и не увидела движение его губ с первого раза.
Кивнула, стараясь не дергаться и не провоцировать его.
Не знаю, что за муха его укусила, но о телефоне придется забыть.
Если что, продам туфли из старой коллекции. Последние из той, богатой прошлой жизни. Мне их всё равно больше некуда носить.
Стиснула челюсти, чтобы не расплакаться. Так жалко расставаться с тем, что покупала мне мама, но приходится очень быстро взрослеть.
– Ну? – снова встряхнул.
Кивнула на всякий случай, хотя не увидела, что он сказал.
Он нахмурился и рукой показал на выход. Ясно, велел убираться в общежитие.
Посмотрела наверх, где на чердаке осталось мое черное платье, но отец смотрел так грозно, что с ним пришлось попрощаться.
Отчего-то была уверена, что больше его не увижу.
Вышла из отцовского дома с тяжелым сердцем.
Зябко поежилась, обхватывая себя руками, и посмотрела на горящие светом окна. Больше это не мой дом.
Степан довез меня до общежития, дождался, пока я войду, и уехал.
Запах сырости, казалось, въелся под кожу, так что первым делом приняла душ