Дорога на Стамбул. Первая часть. Борис Александрович Алмазов
дамами в амазонках уселись вокруг расстеленной денщиками скатерти, уставленной снедью и разноцветными бутылками.
– Вона! – зло сказал рабочий, весь засыпанный мукой, с рогожным кулем на голове. – Притомились господа охотники! Беса-то тешить.
– Ихнее дело такое… – неопределенно ответил мельник.
– То-то и оно! – сплюнул в окошко работяга. Осип спустился за очередной вязкой мешков. Аграфена стояла, прислонившись к гудящей стене мельницы, и долгим, тягучим взглядом, которого прежде у нее Осип никогда не замечал, смотрела на противоположный берег пруда, где шумела компания и хлопали пробки.
– А что? – сказала она, не поворачивая головы. – А что, Осенька, ведь, я чаю, ты бы меня и полюбить мог!
– Может быть! – дрогнувшим голосом ответил казак. – Вот Демьян-то Васильич обрадовался бы…
– А ему что? – не понял Осип.
– Так вот не будет того! Не будет того вовеки! – сказала женщина. И вдруг сильной рукой обхватила Осипа и крепко поцеловала его в губы. – Еще и тебя погубить… Осип уронил фуражку.
– Грунь! – крикнул он вдогон женщине, что неспешно пошла за угол мельницы. – Ты куды?
– Эх ты! – засмеялась казачка. – На службе, что ль, «кудыкать» научился? Окацапился!
Осип смутился: по казачьим обычаям, было верхом неприличия и даже дурной приметой спрашивать, куда человек идет.
– Сцедиться… Подпирает меня…
И, волоча кружевной платок по траве, она пошла дальше.
Осип не сразу понял, что речь идет о молоке, которое теперь ребенку ненадобно.
«Вот ведь! – подумал он сокрушенно. – Дитя нет, а прокорм ему идет. Вот ведь как…»
Он взвалил на себя два мешка и поволок цеплять к зажиму. Потом еще два и еще два…
Сверху уже кричали:
– Ну чё валандаешься… Засыпка пустая! Подавай быстрее!
И он торопился, обливаясь потом и надсаживаясь, поднимал будто свинцом налитые пятерики, когда чей-то истошный крик: «Баба утопла!» – заставил его выронить веревку, которой он вязал горловины мешков.
– Аграфена! – не своим, диким голосом крикнул казак и метнулся к пруду.
Ее тело вытащили часа через два, стыдно зацепив баграми фасонную юбку.
Осип, не помня себя, прыгнул в воду и выволок тяжелое скользкое тело на прибрежную вытоптанную траву
Откачивать утопленницу было бесполезно.
– Да как же она так… Пьяная, что ли? – гомонили в толпе зевак.
– Нет, братцы мои! – отвечали другие. – Она сама себе решение навела. Зашла вот тута с бережка да тихонько эдак и в омут… Мой мальчонка еще удивился, через чего она в воду одетая полезла…
Озабоченный дежурный деловито писал протокол. Помощник наметом поскакал в станицу за фельдшером. Красноносый фельдшер констатировал смерть. Тело завернули в холстину и повезли в станицу на реквизированной телеге на вскрытие. Осип, выпросив коня, погнал в Жулановку, за хозяином…
Глава пятая.Георгиевский монастырь 10 октября 1876 г
1.