Дорога на Стамбул. Первая часть. Борис Александрович Алмазов
застыли над костром. Только стон-всхлип иногда раздавался, но неизвестно, кому из четырех он принадлежал. Осип не мигая смотрел на них, не в силах оторвать взгляд от чужой муки. Ослабевшие, обмякшие, братья повалились в тачанку.
– Осип, – позвал старший. – Ты ведь Осип? Я сразу тебя признал. Аграфена нам про тебя сказывала… – Он достал из-за пазухи смятый комочек и вложил его в руку казака.
– Дай тебе Бог счастья… – Он обнял Осипа, ткнулся холодными губами в его плечо.
Братья поклонились Демьяну Васильевичу. И со стоном и грохотом погнали тачанку в степь…
– Слава тебе Господи! Пронесло, – бормотал Калмыков. – У меня душа обмерла. В тачанке-то ружья. Ох, Осип, Осип… Не зря, значит, я тебя на руках носил… Отвел ты ноне погибель от моей головы. Ох, Осип, Осип…
Осип разжал кулак и увидел смятый невесомый сапожок.
2. Верный слову Зеленов собрался к митрополиту. Напрасно отговаривал его Демьян Васильевич, доказывая, что церковные власти никогда не разрешат отпевать самоубийцу, напрасно объяснял, что Осипа к митрополиту просто не допустят. Казак, набычившись, молчал, уставив неподвижный взгляд своих синих глаз куда-то мимо лица Калмыкова. Наконец хозяин плюнул и согласился его отпустить! Единственное, в чем удалось ему убедить упрямого приемыша, что ехать к митрополиту, не заручившись поддержкой какого-нибудь влиятельного церковного лица, – бесполезно.
Кряхтя и поругиваясь в бороду, Демьян Васильевич написал письмо к настоятелю Георгиевского монастыря.
– В собственные руки! – наставлял он казака, заклеивая конверт и глядя, как тот зашивает его в подкладку пиджака. – И чтобы, окромя адресата, ни одна душа про то, что в нем писано, не ведала.
– Мене чем с головой – письма не отдам! – пообещал казак.
– Ииих! – ткнул его в лоб перстами хозяин. – Голова-то хороша, да дураку досталась!
– Коли так, ехали б сами! – без улыбки на хозяйскую ласку ответил казак.
– Ох надо бы, надо бы повидать настоятеля! – непритворно вздохнул Калмыков. – Сколь годов не видались. Да грехи не пускают – вишь, что кругом творится. Не знаешь, что найдешь, что потеряешь… Ноне можно и миллион за год нажить, и с сумой пойти…
С Осипом поехал и Никита, которого отпустили, почитая за благо спровадить из слободы подальше, пока не утихнут сплетни, справедливо полагая, что с Осипом Никита не забалует. Калмыков самолично купил им билеты первого класса на пароход. Придирчиво осмотрел их новые тесные сюртуки и непривычные брюки со штрипками и остался доволен.
– Барчуки.
Демьян Васильевич провожал их до того, как убрали сходни, посмотрел, как они прошли на верхнюю палубу, уселись за столик и услужливый вертлявый официант тут же раскупорил для них бутылку с лимонадом, – прохладительные напитки входили в стоимость билета.
Он помахал на прощание картузом, и Осип с Никитою долго видели его пылящие по степному тракту дрожки.
Пароход «Есаул» совершал регулярные рейсы по всему Дону от Азовского моря почти до верховьев, хотя там плавать ему было уже и рискованно из-за