Взлёт и падение. Книга первая. На высоте. Валерий Гудошников
подадут. Ну и всё остальное, что там положено. Когда начнем снижаться?
– Через полчаса.
– Понятно. А ты, Люся, из старых женщин привлеки кого-нибудь. Которые уже рожали. Они всё знают. Поняла? Другого выхода нет. Ну, иди, иди, командуй там.
– Боюсь я, Герард Всевдлч, – захныкала девушка.
– Иди, иди, милая. Не бойся. Тебе тоже предстоит это. Делай, как я сказал.
Люся вышла. Но минут через десять снова появилась в кабине. Все головы повернулись в её сторону.
– Рожает. Около неё две женщины и этот… ветеринар. Но он только у оленей роды принимал. Ой, что делается! Пассажиры уже и пелёнки нашли. Мы горячую воду приготовили…
– Ну и хорошо, – прервал её Васин. – Ступай в салон, мы сейчас снижаться начнём.
– До аэродрома – двести тридцать, – проинформировал штурман. – Через три минуты расчётное снижение.
Быстро прочитали контрольную карту перед снижением. Далёкий голос диспетчера приказал сразу снижаться до эшелона перехода. Им давали зелёный свет.
– У нас видимость девятьсот метров, туман. Синоптики прогнозируют ухудшение. Ваш запасной?
– Запасной – Сочи, – ответил за штурмана Васин. – Но мы намерены садиться у вас при любой возможности. На борту нештатная ситуация.
– Извещён, – коротко ответил диспетчер. – Погода пока позволяет, но туман быстро сгущается.
Выключили большой свет, прибрали режим двигателям. Самолёт со скоростью 15 метров в секунду устремился к земле. На высоте трёх тысяч вошли в рыхлую облачность. Началась слабая болтанка. Доложили высоту эшелона перехода.
– Видимость на полосе 800 метров, – ответил диспетчер подхода. – Работайте с кругом.
Диспетчер круга подтвердил видимость и приказал снижаться до 500 метров к четвёртому развороту. Переставили давление на аэродром посадки и продолжили снижение. Земли не видно, внизу плотная пелена тумана. Теперь полетом полностью распоряжались лётчики. Систему управления самолёта штурманом отключили. Он сейчас мог корректировать курс, подавая команды.
– Пятьсот заняли, – предупредил Ипатьев. – До третьего разворота три.
– Шасси выпустить! – приказал Доронин, ни на секунду не отрываясь от приборов. -Стабилизатор – два с половиной градуса!
Внизу под полом кабины засвистело, словно там сидел доселе смирно соловей-разбойник. Это врывался воздух через открывшиеся створки передней стойки шасси.
– Третий разворот, курс сто сорок! – скомандовал штурман.
Выполнили разворот, выпустили закрылки. Теперь самолёт не несся, как на эшелоне, а как бы подкрадывался к посадочному курсу на малой скорости.
– Начало четвёртого, крен двадцать… поехали, – дал новую команду Ипатьев и подумал, что за это вырвавшееся «поехали» может получить дыню, когда начальники расшифруют полёт. Нарушение фразеологии. Ну да чёрт с ними. Первый космонавт земли тоже сказал это слово при старте и ничего.
Перешли на связь с диспетчером посадки.
– Продолжайте заход, – разрешила земля. – Учтите, на полосе предельная видимость.
Ваше