.
и шмякнулась об гобелены, пачкая фиолетовой кровью изображение боевой ладьи со стоящим в ней великим князем.
– Мать вашу!!! – обиженно взвыло помятое лицо Кащея. – Опять пришивать, девять швов накладывать! Сколько можно талдычить: бессмертный я! – С этим горестным воплем министр подхватил свой кровоточащий обрубок, сунул его под мышку и юркнул в тайный лаз, точно мышь в нору.
Исход битвы был предрешен. Наемники побросали оружие, и только сейчас враждующие стороны заметили, что помещение стремительно затягивается дымом и гарью, а сверху над ними давно полыхает пожар, да угрожающе потрескивают держащие потолок несущие бревна. Первая рухнувшая балка дала сигнал к отступлению. Сражающиеся опустили мечи и кинулись к выходу. Раненые вскакивали с пола и прыгали в окна. Поднялся невообразимый визг и гам.
Старик Йог заскучал. Он присел на край неведомо как уцелевшего стола и, не осознавая, что становится заложником огня, зевнул.
– Уходите! – закричала Кобылья голова. – Иначе все тут погибнем!
Оставшиеся противники смешались друг с другом и рванулись во все двери и незанятые окна.
Курелапая изба вздрогнула, очнулась от накатившей пьяной дремоты, почуяла лапами жар и философски изрекла:
– Фи, геенна огненная! Найду Черенбога, морду ему начищу и в муравья превращу, чтоб знал, как с нами, Йогами, обращаться!
Из клубов дыма показалась баба Яга. Ее глаза светились, как у фурии.
– Я тебе покажу геенну! – заорала старуха на законного супруга. – А ну, пошевеливайся! Забыл, что внутри тебя Светлана прячется?!
– Не мешай. Я Йог на закате эпохи. – сказал старик и отвернулся.
Но когда Йога огрели волшебным помелом, философ вдруг осознал, что дело действительно – дрянь. Вскочив на свои куриные лапы, он метнулся к выходу, подгоняемый своей ведьмой. А следом за ними рухнули остальные балки, и пламя принялось жевать гобелены, оно, утробно урча, лизало столы и портреты, пританцовывало на поверхности кровавых лужиц.
Яга со стариком выскочили из Звездной Башни последними. За ними пылал весь замок. Сверху летели раскаленные черепицы и перекрытия. Казалось, плавились сами камни, и мостовая была как раскаленная сковорода. Все живое стремилось к распахнутым настежь воротам. А рядом с резиденцией Мары бегала Кобылья голова и дико завывала:
– Тревога!!! Тревога!!! Спасайся, кто может!!!
Мимо пробегали гвардейцы и наемники. Башенник Тихон волок в мешке свои регистрационные книги. Маро-Мойка спасал бесценные мочалки, а Дуня волокла мягкую перину.
«Просто мародерство какое-то». – подумал Йог, резво обгоняя Лихо, тащившего на руках труп королевы.
– Да брось ты ее. – посоветовала изба одноглазому.
– Я ее полюбил. – всхлипнул Лихо.
– Ну и дурень! – проворчал старик. – Да это же моя благоверная постаралась, присушила тебя, чтоб, значит, Мара на время забыла о подготовке