Огнем и вином. Хроника третья. Валентин Никора
прочим, весь твой народ от золотых драконов произошел! Вы же до сих пор говорите: мой пращур. Пра-щер. То бишь, предок у нас один – ящер. А ваши счастливчики Яшки, думаешь, откуда силу свою черпают?
«Час от часу не легче! – подумал Илья. – То от Яги мой род идет, то от пьяницы трехглавого! Опять же, чего это берградские богатыри тогда на дракона ополчились?… Ах, они же женщину не поделили! Ну, все ясно – высокая политика. Стало быть, им, змеям поганым, опять же, очень даже могут нравиться наши девушки. Потомки, как ни как – внучки. Может быть, их ностальгия гложет, и в смазливых мордашках они видят лики давно погибших драконесс? Поди, разберись в хитросплетениях жизни».
– Э, да ты меня совсем не слышишь! – раздалось досадливое кряхтение. – Я тут, можно сказать, горло надрываю, раскрываю перед ним тайны бытия и мироздания, а он – хлоп – и замкнулся в раковине своих глупых мыслей!
– Да врешь ты все! – тряхнул головой Илья, припоминая слова Яги о сказочном мироздании. – От Великого Медведя наши племена и пошли. Где вот у меня крылья, хвост с ядовитым жалом или язык раздвоенный, ась? Да и ростом я что-то не вышел.
– Так рассуждать, чего доброго додумаешься, что все люди вообще от обезьяны произошли. Типа: родила макака от гориллы десять неумытых ребят – те и разбежались по свету. Из вредности побрились, а некоторые – это надо же! – умылись. С тех пор, мол, и появились разные люди, племена. Те, кто совсем умытый – те белые, кто воды боялся – остались черными. А кто мылся с опаской, стали желто- и краснокожими. А что: удобная теория для тупых нацистов.
– Не нравятся мне твои сказки. – буркнул Илья. – Оставь-ка нас в покое, нам еще по делам идти, да не близко.
– Не могу я вас вот так запросто покинуть. – вздохнул болтливый невидимка. – Вы меня из столетнего плена вызволили, голодной смертью умереть не дали. Теперь я вам три службы сослужить должен. Была бы моя воля, конечно бы не стал спину гнуть ни на тебя, ни на кого другого; но, если пойду на хитрость – вновь окажусь в Камен’Дантовой пещере. Кто бы знал, как она мне обрыдла!
– Ну, дак, служи, раз должен, пес тебя раздери! – проворчал Илья. – Сколько можно тюльку травить!
– Э-э-э, – замялся голос и неуверенно чихнул, – о, мой новый повелитель! Осмелюсь смиренно заметить, что пес меня, при всем его горячем желании, повредить не сможет, а так же, что я выполняю лишь три – и не больше – желания!
И тут до Ильи дошло: это же меч с ним лясы точит. Да и кто больше-то? Кого они еще могли из пещеры вытянуть, да еще и накормить мимоходом? Тесак этот именуется Лютобором, прямо, как один из темных богов в славянской мифологии. Хотя, в последнее время Илья уже не поручился бы, что все это именно мифология, а не сказочная реальность, в которой имена у всех древние, а песни и заклятия надерганы из юмористических телепередач.
Илья придирчиво оглядел меч, вытащил его из ножен. На лезвии огромными светящимися рунами было высечено имя Лютобора,