Мертвецы не танцуют. Макс Острогин
умудрился доползти ко мне от подоконника. Я открыл глаза…
Комната. Ничего не видно. Звук. Громкий и противный, похожий на крысиный писк, только не настоящий, а железный, точно наступили на хвост жестяной крысе, и она проявляла теперь неудовольствие.
– Курок! – позвал я.
И тут же почувствовал жар. Внутри, в желудке. Как-то раз я съел маленький красный перец, по незнанию, в Рыбинске подобные не водились. И два дня в желудке у меня бушевал хорек, ни есть, ни пить, ни спать я не мог. Это было похоже, только никакого перца я не ел.
Боль усилилась и поползла вверх. И Папа уже заорал, дико и страшно, как могут орать одни только кошки.
– Курок!!!
– А-х-х! – очнулся Курок.
Глаза, по ним ударило, мощно, сильно, будто скунсом, резь… Захотелось пить, полез за бутылкой…
– Нет! – крикнул Курок. – Нельзя!
Он разметал газеты, вскочил, залез под куртку, выхватил продолговатую коробочку.
Навигатор. Тот самый, нерабочий, который нашли у чужого. Только теперь он вполне себе, кажется, работал, мигал красной лампочкой. И пищал. Еще чаще и надрывнее.
– Уходим! – заорал Курок.
Он подхватил автомат и кинулся прочь из квартиры, загрохотал по лестнице. Папа выл. Я прицепил его к рюкзаку, рванул за Курком.
Бежать оказалось неожиданно тяжело. Казалось, что внутренности повисли внутри тела на тонких болезненных ниточках, и при каждом шаге они ушибались друг о друга, стремились оторваться, скручивались и растягивались, по лестнице я скатился с трудом.
Выбрался на козырек подъезда. Курок бежал по улице. Охая, сквернословя и как-то умудряясь извиваться прямо на ходу.
Спрыгнул на асфальт. Внутри лопнул пылающий болевой пузырь, я не удержался и заорал.
– Догоняй! – крикнул Курок.
Я стал догонять. И сразу понял, почему извивался Курок. Каждый шаг отдавался болью. Печень, сердце, желудок, мозг отслоился и теперь стукался изнутри о череп. Пот. Он проступил через поры, я взмок, точно пробежал несколько километров по жаре.
Курок оторвался уже изрядно, метров на двести, пришлось подналечь. Стиснуть зубы, втянуть живот, напрячь все мускулы, чтобы уменьшить этот кишкотряс, дышать вполовину.
Догнал.
Курок уже сдыхал. Шипел, плевался желтой табачной слюной. Прибор пищал уже почти без перерыва.
Забрал у Курка автомат, всё тяжесть. Это не очень помогло, Курок отставал. Тогда я схватил его за пояс и поволок за собой.
Считая шаги.
Почему Курок убегает? Почему воду нельзя? Значит, знает. Что убежать можно, а воду нельзя.
Правая нога провалилась в трещину, запнулся, покатился.
Курок остановился.
– Вперед! – рявкнул я.
Нога цела. Попробовал встать…
Щелк. На секунду я потерял сознание. В солнечном сплетении что-то щелкнуло, выключился, очнулся, от шума. В животе образовалась дыра, через нее выливались кишки, дымящиеся и разбухшие.
Ощупал себя. Ничего. Примерещилось. Еще чуть – и не примерещится,