Клеймо. Сесилия Ахерн
будет, если вопросы стану задавать я, – сказал он. – Но раз уж ты спросила – судья Креван решил не привлекать его к делу.
Я заметила, что моему адвокату это решение не нравится, но я понимаю: Боско не может предложить родному сыну солгать, сказать, что я не пыталась помочь старику сесть. Да, это логично, и все же для меня это большая потеря: если б Арт был в суде, был со мной! Он так мне нужен, и хотела бы я знать, долго ли он спорил с отцом за право выступить на моей стороне. Боролся ли он вообще за меня.
– Впрочем, это не важно, стоит ли слушать, как твой дружок расписывает твои совершенства: для каждого парня его девушка – идеал, и даже если он так не думает, все равно так скажет. А в качестве свидетеля самого эпизода его тоже нет смысла вызывать, существует тридцать пассажиров, которые обеими руками ухватятся за такой шанс. В первую очередь те две леди, Маргарет и Фиона.
Я молчу, перекипая, потом соображаю:
– Джунипер, моя сестра.
– Нет! – вмешивается мама. – Джунипер в суд не пойдет, – говорит она мистеру Берри.
Они обмениваются долгим взглядом, что-то сообщая друг другу на языке, которого я не понимаю.
– Почему? – спрашиваю я.
– Мы это обсудим позже, – говорит мама с улыбкой, но взглядом приказывая мне замолчать.
Итак, Джунипер не выступит в мою защиту. Включается паранойя: сестра отвернулась от меня, она меня стыдится. Она не станет лгать ради меня, или родители запретили ей лгать. Не хотят, чтобы я потянула ее за собой на дно. Кто же согласится потерять обеих дочерей, если можно отделаться одной? Обида захлестывает меня. Как странно! Я же сама боялась вовлечь ее в беду, а теперь, когда час пробил, возмущаюсь всеми, кто отступился от меня.
– Полагаю, у тебя есть друзья помимо твоей сестры и возлюбленного. Нам достаточно одного свидетеля.
Арт заполнил всю мою жизнь, когда остался без матери, и, проводя столько времени вдвоем, мы отдалились от остальных друзей – они вроде бы понимали нас и все же несколько досадовали. Но конечно же Марлена, любимая моя подруга с ранних детских лет, поддержит меня, даже если в последнее время и была задета моим невниманием.
– К вечеру будешь дома, – повторяет мистер Берри.
– Меня не оставят тут на ночь?
– Нет, это делают только в особых случаях, когда существует риск побега, как с тем молодым человеком во второй камере.
Мы все оглядываемся на Солдата, мама заметно вздрагивает. Такой у него одинокий вид, такой озлобленный. У него конечно же нет ни малейшего шанса.
– А его кто защищает в Трибунале?
– Его? – фыркнул мистер Берри. – Он решил сам говорить за себя, и выходит это у него прескверно. Такое впечатление, что он напрашивается на Клеймо.
– Как это возможно? – шепчет мама, отворачиваясь.
Я вспоминаю всех тех людей с Клеймом, мимо которых прохожу каждый день,