Как в зеркале. Коллектив авторов
олнце, день чудесный!
То был наш фестиваль совместный!
Воспоминания о нем нам греют душу,
Быть может… Вы хотели бы послушать?
Полгода визуальным занимаясь,
Мы в монодрамах понемногу разбирались.
Нашлось средь нас одиннадцать смелейших1,
Кто выполнил задание труднейшее.
И каждый самых честных правил
В субботу дома не сидя,
Заботы бренные оставил!
И лучше выдумать нельзя.
Субботний день, часу в шестом,
Пришли мы на Лесную,
Дабы увидеть здесь потом
Компанию большую.
Собрался зал господ и дам,
Стремящихся к искусству,
Мудры они не по годам,
И развиты в них чувства:
Во всем им хочется
Дойти до самой сути
В перипетийных поисках,
В сюжетной смуте…
Яркий свет настольной лампы
На эмалевой стене…
Словно растворилась рампа
В звонко-звучной тишине.
Шепот, робкое дыханье,
Звонкий смех, переживанья!
Смыслом вечер был нагружен —
Катарсис уже не нужен!
Заканчивая свой рассказ,
Хотим поведать сей же час —
Нас песнями своими подбодрил
Знаменитый Стасов Михаил.
Измыслить себя в слове
«Как в зеркале» можно было бы назвать результатом семестровой работы семинара «Визуальное в литературе». По сути это было самостоятельное мероприятие в форме так называемого вечера, а заявленная заранее «визуальная» тема не была обязательным стандартом для написания пьес.
В пьесах – вечное и витающее сегодня в информационном пространстве, сиюминутное; индивидуальное и общечеловеческое. Отметим настоящую языковую полифонию, звучавшую со сцены: преподаватели, спивающаяся интеллигенция, иностранцы, писатели, рабочие, пользователи интернет-форумов…
Понравился вольный формат – форма презентации строго не очерчена – читка, читка «с лампочкой» (наглядно показано, как для обычного бытового предмета можно найти множество вариантов сценического применения), и полноценное представление. Только время ограничивает авторов.
Понравилось, что использовалось пространство и предметы сцены. Кое-что весьма живо могло бы смотреться на экране. Смелее использовать возможности своего голоса и дикции и возможности медиааппаратуры, вот чего бы хотелось пожелать авторам.
Напоследок стоит сказать, что происходившее явно имело некоторый психотерапевтический характер. Театр не дает ответов, не решает проблем. Кому-то за его пределами – от того, что группа людей пришла поиграть в перевоплощения, в не-себя – не предоставят готовой правды. Но можно измыслить себя в слове, сказаться в нем, чтобы избавиться, а вместе с тем, волей-неволей, поделиться со слушателем.
Мнение зрителя-дилетанта
Я думала, авторы будут выходить по очереди и читать свои пьесы. Так это, строго говоря, и было. Так, да не так. Я думала, они будут читать, а они проживали. Проигрывали. Это было похоже одновременно и на театр – пьесы всё-таки, и авторы сами собой превращались в актёров, и на мастер-класс по игровой импровизации, на котором я как-то была – играли они всё-таки не по задумке режиссёра (читай – чужого человека), а по своей собственной. Себя играли, даже если не о себе написали. Ибо таково уж есть творчество – что бы мы ни писали, хоть диплом, пишем-то всё равно о себе.
Впечатление осталось сильное. Больше даже не от содержания пьес – об этом чуть позже, а от того, какие они умные, тонкие и артистичные, и как они не боятся так искренне выразить себя. Боятся, наверное, и стесняются, но мне, человеку совершенно постороннему для них, это не было заметно. Это было потрясающе. Прекрасно.
Среди 11 пьес у меня появились любимые. «Ретроспекция», чудесно сыгранная на контрасте между двумя авторами-актрисами, причём контраст этот был поддержан и тембром голоса, и манерой говорить, и одеждой… «Гегельянство хуже пьянства», такая драматичная в кажущейся простоте и так пронзительно исполненная. И «Совершенный вид», такой наполненный и густой, что я, кажется, даже дышать порой забывала, чтобы не упустить ни полслова.
Спасибо всем огромное. Хочу ещё!
Театр для всех: между словом и изображением
Новая «новая», или новейшая драма, громко заявив о себе около двух десятилетий назад, уже успела обрасти солидным
После фестиваля число смелейших увеличилось до тринадцати. (