Сделать шаг. Татьяна Скороходова
в штаны морду сунул! Отпихнув нахала, я встала на ноги.
От далёкого грозного времени нам остались лишь печальные песни да величественные былины. Да гиблые места напоминали о том, что здесь полегли защитники земли нашей да орды захватчиков. А вот о том, что ведам оставили некий знак, при помощи которого можно позвать на помощь, я даже не догадывалась. Хотя, на месте Лиды и мамы, тоже бы не распространялась до поры до времени.
– Деда, а что я с ним в городе делать буду? Собаки, лошади, охотники, он же зверь лесной! – я погладила лобастую голову по мягкой серой шерсти.
– Не боись, сам разберётся, – ответил леший.
Я обернулась, но на бревне уже никого не было. Сын Хорта осторожно взял в пасть мою руку и потащил прочь из леса.
Путь домой прошёл весело, с шутками и прибаутками, о которых я и не знала, что знаю. Волк вёл меня, осторожно прикусив ладонь, лишь прижимал уши в особо заковыристых местах. Лес притих, покраснел, даже неугомонные комары звенеть перестали. Заслушались, кровопийцы. Я, как никогда, ощутила, что хочу жить, и решила помереть хотя бы громко. Завидев плетень, чудище выпустило мою ладонь и ухмыльнулось во всю пасть. Не в силах подобрать слов, чтобы выказать восхищение своим проводником, я бросилась в дом.
Влетев в комнату, первым делом метнулась к зеркалу. Странно, волосы остались черными. Зацокало когтями, волк нагло растянулся во весь рост у дверей и закрыл янтарные глаза, блаженствуя в прохладе. Псиной от гостя не пахло, что не могло не радовать. Предложить ему выметаться во двор у меня язык не повернулся, да и наговорилась я на годы вперёд.
Во дворе был небольшой переполох. Раскудахтались куры, подвывала отважная Динка, правда, боров покидать любимую лужу отказался, приоткрыв глаз, он оценил новенького и вновь погрузился в сон. Что ему волки, когда полное корыто перед носом. Жуш засел в подполе и выходить не собирался, но перед тем, как исчезнуть, успел высказать все, что хотел. О дурах-бабах, леших, их подарках и о путных хозяевах, которые псину в дом и на порог не пустят.
Открылась дверь, вошла Лида, споткнулась. Так и знала. Не видать мне сегодня яичницы. Впрочем, тётка быстро нашла с гостем общий язык, сунув ему ощипанную курицу. После третьей тушки эту парочку стало водой не разлить. Близилась ночь.
Наша последняя ночь вместе.
Вейр лежал, задумчиво наблюдая за светлячками искр, летящих из камина и гаснущих на чёрном от сажи поддоне. Тени ветвей скользят по бревенчатым стенам, словно костлявые призраки, звуки пирушки рвутся сквозь стены, мешая уснуть. Впрочем, какой уж тут сон, когда в глаза смотрит сама Смерть.
Где-то там внизу, так близко и так бесконечно далеко, горланят посетители, стучат кружки о столы, заливаются хохотом разбитные девицы и басят влюблённые на одну ночь ухажёры. Тренькает лютня, подпевая охрипшему певуну. Хмельная, праздная жизнь бьёт ключом. Так же будут жеманно хихикать девки и наливаться пивом мужики, когда он уйдёт во тьму. Впрочем, выход есть. Силы можно разделить, но для этого девчонку придётся убить, а Жрица бессмысленную