Сделать шаг. Татьяна Скороходова
делал у стола, повернувшись ко мне спиной. Я бы дорого дала, чтобы знать, чем он там занимается!
Он подошёл к нам, осторожно держа ложку с молоком, в другой руке у него был свёрнутый в жгут рушник, и пристально посмотрел Лиде в глаза. Я почувствовала неладное, но было поздно. Лида стальными пальцами быстро разжала мне челюсти, а этот мерзавец влил вонючую гадость прямо в рот. Я поперхнулась, вцепилась в чьи-то руки, и, уже падая в пропасть, услышала: «Держи крепче голову, тётка…».
Я с вожделением разглядывала здоровенную тарелку бараньих рёбрышек и ароматную кучу зелени. Дымилась картошка, присыпанная жареным лучком и укропчиком и щедро политая золотистым маслом. Крынка сметаны, заправленной чесноком и маринованными крохотными резанными огурчиками, радовала мой жадный взор. Я готова была слопать всё, что принесла Дора, красавица жена Золтана. Колдун окинул равно заинтересованным плотоядным взглядом как пышные крепкие Дорины формы, так и поднос в её руках. Она довольно блеснула зелёными глазами в ответ, поставила поднос и вышла, игриво покачивая бёдрами. Я хмыкнула. Если колдунская морда попробует подкатить к роскошной рыжеволосой само-ходячее-искушение Доре, мало ему не покажется. В Миргороде даже смотреть в её сторону боялись, что уж говорить о романтических и не очень приключениях. Слюна у мужиков бежала, но смотреть было можно, а руками трогать нельзя. Если руки дороги. Правда, судя по фонарям, которые изредка украшали Дору, Золт не всегда считал виноватыми жениных воздыхателей.
После зелья колдуна казалось, что я сделана из одних пузырьков. Легких, крохотных, невесомых. Кровь играла, бежала, покалывая каждую клеточку тела. Хотелось петь и плясать. А ещё страшно хотелось есть. Зверский голод щелкал зубами и требовал подношения. Я схватила ложку и кровожадно уставилась на блюдо с мясом. И плевать я хотела на больную челюсть!
Колдун ел аккуратно, красиво, что меня нисколько не смущало. Мы аристократическими воспитаниями похвастаться не могли, и переживать по этому поводу я не собиралась. Пока он нарезал баранину, я уже успела уничтожить пару рёбрышек, утолив первый голод. Лида с умилением, подперев щеку рукой, смотрела на мой здоровый аппетит. Чёрный поднял бровь, когда я выложила на картошку полкрынки сметаны. И ёж с ним!
Закончив набивать брюхо, я откинулась на спинку стула. Сейчас бы пару часиков подремать в тенёчке, больше мне для полного счастья ничего не надо было. Колдун решил иначе. Вытерев кончики губ рушником, он отодвинул тарелку и уставился на меня серебристыми глазищами:
– Теперь слушай. Ситуация не ясна совершенно, пока можно сказать только одно – мы крепко повязаны с тобой, к моему глубокому и искреннему сожалению.
Я открыла глаз и фыркнула:
– К моему тоже, и с чего это ты взял, что нас может что-то связывать?
– Обычно магическая схватка заканчивается смертью одного из противников, – сухо ответил колдун, поигрывая ножом. – Или смертью обоих. Мы живы.
– Рыдать из-за того, что жива, я совершенно не собираюсь, – буркнула