Воспоминания. Детство. Наиль Султанович Гизатуллин
позже она стала преподавать в музыкальной школе.
У Рамии был старший брат Фарид, очень похожий на отца, но только с рябым лицом и без косоглазия. Он оказался немного непутёвым в семье: после школы шофёрил, что даже в те времена считалось не очень престижным занятием, затем пошёл в армию. Демибилизовавшись, занялся боксом, однако любил выпить, и это неблагоприятно повлияло на его дальнейшую жизненную колею: связался с дурной компанией, «неудачно женился», по словам Разии-апы (эта использованная ей с сожалением русская фраза запала в моей памяти по неведомой мне причине), уехал в Среднюю Азию, а дальше его след потнрялся. Одной из причин непутёвости Фарида наряду с тем, что Эхмэтшэ-абый оказался слабоватым отцом в плане воспитательного потенциала, была Хадича-апа, жившая к тому времени в их семье. Не имея своих детей, естественно, она безмерно баловала премянника и племянницу, и особенно Фарида, покрывая его проказы с самого маленького возраста, потакая ему всяко, a позже давая ему деньги, возможно, и на выпивку и в итоге результат. Наш отец работал в банке, однако, как мне казалось в те времена, люто ненавидел деньги, считая их злом и особенно в руках детей. И, когда иногда по праздникам какой-нибудь подпивший и расчувствовавшийся родственник совал нам в руки измятый рубль "на конфеты, сынок", отец всегда смотрел на это очень неодобрительно и затем сурово говорил маме, что детям деньги не нужны. И точка.
Мне кажется, Хадича-апа была глубоко несчастным и обиженным судьбой человеком: инвалидность и жизнь всегда по чьей-то милости не самый лучший рецепт для счастья. Подозреваю, что ей и доставалось от всех, и особенно от Фарида, этого избалованного, вспыльчивого и недалёкого человека.
Так и запечатлелся в моей памяти образ трёх "Загретдин-улы"
/Загретдиновны по-татарски/ сестёр : Марьям, Разии и Хадичи, сидящих летним вечером на лавочке во дворе и обсуждающих новости прошедшего дня.
У мамы были младший брат Рифкат и старшая сестра Муршида.
Рифкат ушёл на фронт в Великую Отечественную войну очень молодым парнем (1925 г. р. оказался последним призывным годом). После войны, мне кажется, он всегда работал шофёром на Главпочтамте. Когда я начал понимать кое-что из разговоров Эбэбэ с нашей мамой, и мне, наверное, в этот момент было лет семь, Рифкат-абый был женат на девушке по имени Сания.
У них родился сын Рашид, который был на два года младше меня, и они жили с родителями Сании совсем недалеко от Эбэбэ в одном из двухэтажных, купеческой постройки домов в Татарской Слободе Казани.
Вся Слобода застравалась в бытность процветания купеческой Казани позапрошллого века такими домами: первый этаж – кирпичный, а верхние этажи (максимум два) – бревенчатые, с украшенными изразцами окнами. В советское время эти дома поделили между двумя-тремя семьями, и так и жили: с туалетом во дворе, со скрипящими покошенными лестницами, подвалами для картошки и дровяными сараями. К шестидесятым годам этим домам