Дети Божии. Мэри Дориа Расселл

      – Он будет спасать жизни, Дэнни, – настаивал Джулиани. – Другого способа заставить его принять свое прошлое не существует, – добавил он. – Сандос должен вернуться туда ради собственного блага.

      – Нет, даже в том случае, если вы станете на колени и будете умолять меня, – повторял Эмилио Сандос каждый раз, когда его начинали просить. – Я буду учить ваших людей. Я буду отвечать на их вопросы. Я сделаю все от меня зависящее для того, чтобы помочь им. Но туда я не вернусь.

      Не изменил Сандос и своего решения расстаться с Обществом Иисуса, хотя процесс этот ему постарались всемерно затруднить. Его отставка, будучи чисто делом совести, должна была без всяких сложностей пройти административные инстанции, но когда он подписал необходимые бумаги просто «Э. Х. Сандос» и в конце сентября отправил в римскую резиденцию отца-генерала, то получил их обратно через несколько недель с указанием переподписать документы полным именем. И Сандос снова взял привезенную ему Джиной в какую-то пятницу ручку, специально приспособленную для использования жертвами инсульта, также потерявшими способность писать, и стал посвящать свои вечера мучительным тренировкам. Не стоит удивляться тому, что новый документ был отправлен на подпись в Рим лишь через месяц.

      Поначалу Эмилио находил избранную Джулиани тактику проволочек просто утомительной, но потом она его взбесила, и он положил ей конец, отправив сообщение Иоганну Фелькеру, попросив проинформировать отца-генерала о том, что доктор Сандос намеревается находиться в состоянии, полностью не позволяющем ему вернуться к работе до получения бумаг. Документы на следующее утро доставил ему сам Винченцо Джулиани.

      Разговор в неапольском кабинете отца-генерала был короток и энергичен. После его окончания Сандос отправился в библиотеку, постоял посреди зала, заставив четверых своих коллег обратить на него внимание, и наконец отрезал:

      – В моей квартире. Через десять минут.