Дети Божии. Мэри Дориа Расселл
понимать друг друга, напомнил он себе. Первый контакт по определению происходит в состоянии полнейшего взаимонепонимания, когда обеим совершающим его сторонам ничего не известно об экологии, биологии, языках, культуре и экономике другой стороны. На Ракхате результат такого непонимания оказался катастрофическим.
«Ты не мог этого знать, – подумал Винченцо Джулиани, прислушиваясь к собственным шагам, но вспоминая шаги Эмилио. – И ты не виноват».
«Расскажи это мертвым», – ответил бы Эмилио.
Глава 2
Труча Сай, Ракхат
2042 год по земному времяисчислению
София Мендес с самого начала полета понимала, что члены иезуитской миссии на Ракхат окажутся самым уязвимым видом живых существ на этой планете.
«Стелла Марис» стартовала с экипажем из восьми человек. Алан Пейс скончался через несколько недель после посадки на планету, после чего их осталось семеро. Д. У. Ярброу, глава иезуитской миссии, заболел еще через несколько месяцев и так и не выздоровел, хотя с момента заболевания прожил восемнадцать месяцев в постоянно ухудшающемся состоянии здоровья. Понятным образом врач Энн Эдвардс, не имея исследовательской лаборатории и коллег, так и не сумела определить причину болезни, хотя рекомендации ее, вне сомнения, продлили жизнь Д. У. Впоследствии и сама Энн погибла вместе с Д. У., и смерть их стала тяжелейшим ударом для четверых выживших.
Иезуитской миссии неоднократно приходилось сплачивать ряды перед лицом несчастий. Когда простая ошибка в вычислениях после серьезной аварии привела к тому, что экипаж оказался запертым на Ракхате, они приспособились к ситуации, создав огород, способный снабжать людей пищей, торговля экзотическими товарами позволила им войти в местную экономическую систему. Жители деревни Кашан приняли их в свое общество, многие из местных жителей стали относиться к ним как к родственникам.
Случались и веселые совместные праздники, самым ярким из которых стала свадьба самой Софии с Джимми Куинном и объявление о том, что они ждут ребенка, состоявшееся как раз перед тем, как все разлетелось вдребезги.
Как и многие еврейские дети, София Мендес была воспитана на примерах из прошлого – библейской памяти о египетских рабовладельцах, вавилонянах, ассирийцах, римлянах, инквизиторах, казаках с нагайками, эсэсовцах с автоматами; она уничтожала в своей душе эти детские бессильные страхи, представляя себя борцом с этими захватчиками. И потому, когда патруль жана’ата явился в Кашан, сжег разбитый иноземцами огород, потребовал, чтобы руна ВаКашани принесли своих младенцев, и начал убивать детей, София Мендес отреагировала без промедления.
– Нас много. Их мало, – обратилась она к ВаКашани и прижала младенца руна к собственной груди, отяжелевшей в беременности.
– Мы, люди, – сказала она, связывая собственную судьбу с руна, – на стороне untermenschen Ракхата.
Ее жест на короткий момент пробудил сопротивление; ее падение под тяжелым размахом