В час ворон. Дана Эльмендорф
собой. Разум уверяет, что я выросла, что мне должно быть плевать на их мнение обо мне. Но сердце напоминает, что я здесь выросла и почему-то в этом несчастном мире их мнение обо мне все-таки имеет значение. Их неприязнь ко мне настолько заметна, что я съеживаюсь у моего скорбного кусочка стены, и я ненавижу себя за то, что меня это волнует.
Я знаю, что они думают. За один тот факт, что наша семья вынудила шерифа арестовать Стоуна Ратледжа, мэра города – нам должно быть стыдно. Ведь мэр – хороший человек, который направил струйку джорджианского туризма в нашу сторону и спас последний продуктовый от закрытия – да он все равно что Господь Бог или вроде того.
Произошедшее было «случайностью».
Вот только мне так никто и не объяснил, как можно «случайно» переехать кого-то дважды.
– Готов к воскресному турниру по ловле окуня? – спрашивает судья Стоуна. – А то я слышал, ты потерял свою счастливую рыбачью кепку. – Приглушенный рокот веселого шума разогревает комнату.
– Если твой воскресный улов будет таким же, как на прошлой неделе, Джеб, счастливая кепка мне не понадобится. – Комната фыркает вместе со Стоуном.
– Следи-ка за языком. – Судья шутливо указывает на Стоуна пальцем.
Их перепалка – все равно что удар ножом между ребер.
Судья говорит что-то стенографисту, который передает ему в ответ нужные бумаги. Сдвинув очки для чтения на кончик носа, тот неторопливо знакомится с делом, как будто уже не знает всех фактов. Мы все тихо ждем, когда он закончит. Напряженная тишина вот-вот доведет меня до предела.
– Смити, – подзывает судья прокурора.
Джон Делани Смит – Смити для друзей – широко известный пьяница. Прокурор из него никакой, если хотите знать мое мнение. И в городе, где наши мальчики просто не могут сделать ничего дурного, Смити загадочным образом оказывается назначен на все «важные» дела. Я практически уверена, что в этом же самом помятом черном костюме он вчера был в «Наливайке», придорожном кабаке в шаге от города – единственном месте в округе Черного Папоротника, где законно продавать пиво. Только не по воскресеньям.
Черт, да это даже не суд. Это просто предварительное слушанье о том, не могло ли так случиться, что Стоун совершил преступление, и стоит ли предъявлять ему обвинение.
– Да, сэр. – Смити встает, утопая в слишком большом костюме.
Так скукоживаются от запойного пьянства. Дрожащая рука теребит криво завязанный галстук. Он приглаживает немытые черные волосы. Он покачивается, так слабо, что и не заметишь, если близко не знаком с пьяницами. Его тело будто навечно вынесено в море и колыхается на волнах.
– Тут написано, – начинает судья, – что семья настаивает, будто заявленная двадцатитрехлетняя потерпевшая не была под влиянием алкоголя в день происшествия? Хотя и проживала с известной алкоголичкой?
Мои зубы сжимаются. Не какая-то там семья. Моя семья.
Судья Ньюсом перебирает бумаги, словно искренне что-то ищет.
– Хоть ты тресни, не могу