Закрой глаза и смотри. Кира Сорока
тебе позволили взять с собой домашнее животное? – явно подшучивает над Машей Гольдман.
Она хихикает и тоже гладит собаку.
– Никому не платила, он просто мой.
– А мне вот палка досталась, – делано вздыхает парень и стучит кончиком трости по асфальту.
Машка вновь хихикает. Ей явно понравился новый знакомый. Не знаю, давно ли они болтают, но надеюсь, Гольдман понял, что Маша – это особый случай.
Почти все пациенты нашей больницы выходят отсюда зрячими, а она… скорее всего, нет.
С её недугом мой папа борется довольно давно. Отец Маши – давний друг моего отца. Он крупный бизнесмен, спонсирующий нашу больницу. И мой папа пытается вылечить его единственную дочь. Безрезультатно… Она слепая с рождения. Глаукома и атрофия зрительного нерва. И если с первым справились, сделав ей самую рядовую операцию, то со вторым – проблема… Наука ещё не шагнула так далеко, и мой папа тут тоже бессилен.
Маша здесь по собственному желанию. Её отца вечно нет дома, а с мачехой она жить не хочет. В общем, Маше нравится здесь. Она умудряется дистанционно учиться, общается с другими пациентами. Правда, всегда расстраивается, когда её новых друзей довольно быстро выписывают.
Скоро отец заберет её домой на несколько месяцев. Его допекают родственники. Видите ли, Маша не должна жить в медучреждении, даже если она сама этого хочет. В общем, поживёт какое-то время дома. Но потом наверняка снова вернётся к нам.
Мимо меня бодрой походкой марширует Ромка. Этот беспредельщик свистнул у кого-то трость и теперь шкрябает ею по дорожке, закрыв глаза и изображая слепого. Но явно подглядывает, потому что бросает мне «здолово, сестла», а потом уверенно чешет прямиком к Маше.
Ловлю его за плечо, разворачиваю.
– Ну чё? – дёргается, пытаясь вырваться.
– Чья это трость? – шиплю на него, выдернув из руки палку.
– Моя, – лаконично заявляет брат.
– Чья, Ром? – угрожающе нависаю над ним.
– Там… взял, – оборачивается на рощу.
А там на поваленном дереве сидят и мило воркуют наши пожилые пациенты.
– Малфа Геннадьевна сказала, что ей не надо, – Ромка наконец объясняет появление у него трости.
– Ладно, иди, – отпускаю его.
– А тлость? – тянется к ней Рома.
– Я сама её отнесу.
Фыркнув, брат вновь чешет прямиком к Маше. Точнее, к Бумеру. Начинает его гладить и сюсюкает:
– Пливет, мой холоший… Мой мальчик… Гулять пойдёшь со мной? Маш, пошли, а? – тянет и пса, и его хозяйку, ревниво поглядывая на Гольдмана. – Машка, пошли, я сказал! Будем Бумела учить команде «Умли».
Девочка вскакивает с лавочки. Смущённо приглаживает каштановые волосики, убирая прядку за ушко.
– Уходишь? – криво усмехнувшись, спрашивает Денис.
Ромка аж грудёнку свою выпячивает и глядит на незрячего Дениса весьма агрессивно.
– Да, потом ещё поболтаем, – говорит Маша, перехватывая дугу на шлейке собаки.
– Ну пока, – говорит Денис.
– Пока.
Рома тащит Бумера за шлейку, Маша едва поспевает следом.
Мой