Один процент надежды. Елена Венедиктова
наверное, вот этих твоих слез. Подумаешь, не любит. Да мы другого найдем.
Ещё лучше.
– Рубен,– кричала я ему. – Ты – великий знаток моей души! Как же ты не заметил, что «гадина» эта
весь вечер веселилась рядом с тобой? Почему-то ты не съездил ему по морде, и не заметил, как он
уехал из ресторана… Причем один уехал, один, понимаешь, без всякой на то моей бабской
жалости. Потому что ему не жалость нужна, а любовь. Понимаешь? Любовь! А я обманула самого
дорогого для меня на земле человека.
То ли от неловких утешений, то ли от добавленного к выпитому коньяка, я выпалила всё сразу и легче мне не стало.
Рубен просто оторопел от моих слов, потом стал носиться по пляжу, размахивая руками и уничтожая меня взглядом. Со стороны казалось, что снимается ещё один водевиль про любовь, но мне было совсем не до смеха.
– Вай, женщина, – кричал Рубен перейдя на армянский акцент, видимо, всех своих предков до десятого колена. – О,великая дура! Три часа изображала неизвестно что, а я ещё и участвовал в твоём цирке. Идиотка!
Я даже и не пыталась защищаться, потому что это было самое невинное обвинение из всех, которые вертелись в моей голове. Потом, он помчался в сторону коттеджа, а я поняла, что кроме своей любви теряю ещё и друга. Поэтому, решила вернуться в номер и дождаться первого автобуса. Думать о Женьке я больше не могла, бессильно рухнула в кресло, закрыв глаза, решила если не спать, то хотя бы набраться сил для предстоящего возвращения домой. Наверное, я задремала, поэтому ночной стук оказался внезапным и резким. «Женька», пронеслось в моей голове и я распахнула дверь. На пороге стоял Рубен, больше напоминающий мавра из известного произведения, чем доброго армянина и, в хорошем смысле, кандидата технических наук. Я от неожиданности чуть не потеряла равновесие, но удержалась на ногах.
Рубен картинно развёл руками, обращаясь неизвестно к кому:
– Вы только поглядите, она спокойно спит. Нет, это высший пилотаж твоей наглости.
– 5 -
– Что ты знаешь про пилотаж, проектировщик круизных лайнеров, – тихо тявкнула я, защищая свое
достоинство.
В ответ раздался знаменитый восточный набор непонятных по сути, но вполне понятных по силе эмоции высказываний в мой адрес. Потом уже сдержанно, Рубен продолжил начатое:
– Слушай, женщина, дура и идиотка, я тебя породил, я тебя и убью, если надо будет.
А я подумала, что если и убьет, это будет не так больно, как сейчас… Потому что я сама разрушила то, что подарила мне судьба, и, оказывается, совсем не понимала какое великое счастье витало рядом со мной.
Рубен, видимо, тоже почувствовал моё состояние, поэтому, перейдя на нормальный русский язык, тихо сказал:
– Макс дал машину, мы едем в город. Там поговорим с твоим джигитом, извинимся за дурацкую шутку. Я покажу ему паспорт и улечу домой, если он нам не поверит. Ты же перестанешь устраивать балаган из своей жизни и будешь ходить за своим мужем на шаг позади, как типичная восточная женщина, любить его будешь и слушаться во всем. Понятно?
Я