Трансильванские рассказы. Дмитрий Викторович Иванов
да так, что кожа треснула, а оттуда сукровица сочилась. Раза три носили его сыновья в храм перед иконой помолиться. Но становилось старику только хуже. Вот как-то под утро рвота у него началась кровавая, долго промучался, пока собственной кровью не захлебнулся.
Или вот ещё. Жила у нас как-то Ралука. Красивая была девка, волосы чёрные, как уголь, волнистые, локоны тугие. Лицо приветливое, губы алые, глаза добрые и ямочки на щеках милые. Походка ровная, точно у королевны. Работу любила, всегда матери помогала и бабке старой. А шила и ткала всех лучше. И жених сыскался ей, красавец Михай, высокий парень ладный. Хозяйство у него большое, но со всем управлялся. За что ни возьмётся, всё прибыль приносит. А танцевал он, как сам Фэт-Фрумос. Два года прожили они вместе, да только Господь им ребёнка не дал. Уж и отвары трав всяких пила Ралука и обряды должные соблюдала, а детей всё не было. Стал её муж укорять, дескать зря я тебя взял такую бездетную. А она уйдёт в горы, сядет на бел камень да ревёт в голос. Стала она чудотворной иконе молиться. Каждый день перед ней к помощи Божией призывала. И вот поняла Ралука, что ребёнка под сердцем носит. Михай рад был радёшенек. На следующий день в Брашов съездил и серьги жене серебряные купил. Всё для неё делал, любую прихоть исполнял. А как пришлось Ралуке рожать, так занемогла она. День рожает, второй пошёл, а разродиться никак не может. От боли кричит, в лиходадке бьётся. За бабкой повивальной Михай поехал, а как вернулся, отошла уже Ралука в мир иной. А бабка сказала, что ребёнок поперёк в утробе встал и родиться не смог, только ручка его наружу высунулась. С тех пор не мог себе места найти Михай, всё себя в смерти жены винил. А потом вроде бы отлегло, притупилось горе. Вот однажды поехал он в Рышнов мешки с шерстью на рынке сбыть. А потом мать его случайно увидела: лежат мешки там, где лежали. Почуяло сердце недоброе. Людей созвала. Побежали искать его. Недалеко ушёл Михай. В трёх милях от Кодроши на дне ущелья его нашли бездыханного.
Другой случай расскажу. Жил у нас кузнец Мирча. Вот только этой зимой помер. Был у него сын Раду, в беспамятство впадавший. Иные говорили, будто бесноватый он. Иногда несколько недель ходит нормально, всех узнаёт, матери с отцом по дому помогает. А потом вдруг начинает по полу кататься, выть по-звериному, родных пугаться, на людей нападать, по деревне носиться, дар речи теряет. Скрутят его да на лавку положат, пока не успокоится. Мог по несколько дней, а то и целый месяц в безумии провести. И чем дальше, тем чаще такое с ним случалось. Вот раз затянулось его помешательство. Уже больше месяца на лавке лежит лицом вниз да стонет, а придёт кто к нему, так с кулаками броситься может. Тогда отнесли Раду отец с матерью в церковь, перед иконой положили. «Молись!» – говорят. Затих парень. А потом разум к нему вернулся. Молиться начал. Тут родители сами рядом с ним на колени пали и возблагодарили Господа и Николая Угодника. Два месяца пребывал Раду в своём уме. Давно не бывало такого. Весел стал, незлобив, учтив, улыбаться начал. Думали: прошёл недуг совсем. И вот как-то