Трансильванские рассказы. Дмитрий Викторович Иванов
бревну приблизились, исчезло наваждение – путь освободился. Снова затихло всё вокруг. Только топот копыт да шелест листьев слыхать.
И тут из кустов на обочине хрип послышался. А далее вой и стоны замогильные, да жуткие какие, точно неупокоенные души голосят. То тут, то там между деревьев глаза горящие засверкали. Гляжу, а прямо из земли вурдалаки полезли, руки тянут и когтями грунт разгребают. А впереди, о Иисус и все апостолы Его, мертвец в саване по воздуху летит. Кожа с костей лохмотьями свисает, глазницы пустые, а рубище по ветру развевается. Страсть как я тогда напугался. Это после уже в голову пришло: если б то настоящая нежить с того света явилась, то лошади бы встали. А раз не испугались, то никакого призрака и не было вовсе. Снова пустое видение бесенят мельхиоровых. Коняги-то они почитай, поумнее нас грешных, мороком их не поведёшь. Растопырил покойник руки и на нас бросился. Я только перекреститься успел. Проехали мы прямо сквозь призрака, и снова тишина наступила.
Меж тем светать начало и выход из леса впереди показался. Как вдруг сзади голос раздался, женский печальный:
– Хорст-Хорст, повернись, погляди на меня. Это я, жена твоя, Ута.
Посмотрел я на приятеля, а тот вздрогнул, и поводья чуть из рук не выпустил.
– Эй! – кричу я, – не слушай её. Не жена она тебе вовсе!
А та продолжает, да ещё жалостливее:
– Эх, Хорст-Хорст, свёл ты меня в могилу до срока. Тяжек был мне воздух твоей пивоварни, отравили меня миазмы варева твоего. Кабы не ты, жила бы я сейчас да горя не знала. Погляди в глаза жене своей. Тогда только прощу тебя.
Смотрю, а Шалькхамер кривится и слезу рукой утирает.
Тут лес закончился – поля пошли. По правую и левую руку хуторки показались. Зоря на востоке занялась. А создание нечестивое всё не унимается:
– Знаешь ты, муж мой, как загубил ты меня. Не смог мне лекаря достойного нанять, золота пожалел. А те, кто лечил меня шарлатанами оказались. До конца дней своих казниться будешь. Вспомни, как я в лихорадке билась, вспомни, как у меня горлом кровь шла.
– Нет! – вскричал Хорст. – Всё я для тебя сделал, и лекарей лучших приводил, и лекарства все их покупал, и молебны об исцелении заказывал.
– А коли так, то почему мне в глаза не смотришь? Стыдно тебе? А ежели стыдиться нечего, то посмотри на меня. Вот я за твоим левым плечом стою.
И тут призрачная рука товарища моего обняла. Снова слёзы из глаз его полились. Выпустил он поводья, и уж поворачиваться начал, как я его за голову схватил.
– Нет! – кричу. – Не верь ей. То наваждение.
Но тут Шалькхамер зубы сжал, вырвался и назад обернулся. Но в тот самый миг из-за деревьев крест церкви в Хельтау показался. Растаял призрак в воздухе, а с ним и власть бесов над нами иссякла.
Через семь дней, как и говорил Мельхиор, вылупились из яиц вольпертингеры. Телом, как зайцы, только на спине крылья утиные, на голове рога оленьи, а изо рта клыки торчат. Ох и шустрые оказались, Хорст с Зигхильдой за ними еле присматривать успевали. И сам я их собственными