Пролежни судьбы. Книга вторая. Владимир Кукин
задумчивостью держит паузу, непроницаемым упрямством розовости губ… Поступь отношений до предела рациональна: все внимание на полосу дороги. Машина лихо подминает под себя километраж, полчаса и мы на озере.
Взгляд всю охватывает показуху виденного пейзажа. В который раз мы здесь, в спокойном преломляясь удовольствии, рассматриваем жизнь влучах природы?
– Смотришь на меня… и будто бы не узнаешь.
– Ты потеряла утонченность робости блондинки,
и я скорблю по беззащитности белесой,
застенчиво страшась брюнетной новизны картинки,
сюрприз скрывающей под черноты завесой…
Надеюсь, золотистость Нямочки не пострадала,
и встретит прежней цветовой приятностью нахала?
– Да, на голове окрас соврал надежде.
Но предательница рыжая, как прежде.
Никогда не придавал значения длине, окраске и пушистости волос, оценивая облик целиком, всматривался в зеркало характерности взгляда. Детали возникали уж потом. Вначале ощутить опору интереса в мимике живой жестикуляции задора глаз, смотрящих на затейливую жертву чувственных инсинуаций.
Портрет души, описанный характером,
открытый для просмотра панорамы лицевой, —
труд сил ума, поддержанный создателем,
судьбы – по жизни неизменный пропуск наградной.
Духовности эмоций представление,
экспромт душевных мыслей, искренности чувств костюм
страстей, не обреченных на забвение,
немыслимо благоухающий очей парфюм…
Измена! Причина внутреннего недовольства подтолкнула Таню поменять наружный антураж. Что она сказать хотела этим? Знак мне! Интуитивный приворот, внимательней вгляделся, чтобы в недовольства облик, ставший до бесчеловечности родным, привычным в обиходе страстных побуждений? Нарушить въевшийся стереотип и подыграть фантазии заменой масти? Провокация на новизну воспоминаний, принудительный отход от мягкости блондинистой безвольности поступков и предупреждением: характер волевой, как жесткость цвета? И надо же, совпало с очной ставкой с прошлым и со слезным экскурсом печальных побуждений. Кто-то, там… устроив представление развлекся, издевательской поддевкой потирая руки…
Мое и не мое, я стиль утратил в сексуальности: привычный механизм слияния с доступной плотью без стремления вознаградить ее за это. Духовность, отстранившись, наблюдает за потугами инстинктов облачиться в чувство. Заинтересованность скупого распродаться подороже. Прагматичность собственника? Нет, другое что-то… Опустошение? Я там, в вагоне, и любуюсь Ольгой, зажимая волю, чтобы не рвануться к ней? Но строчками стихов да роз букетом объявился все равно и номер телефона провокацией оставил.
Сколько лет от ночи памятной… и ведь ни разу не свела судьба.
Фатально прошлое преследует ознобом
горячих слез, от расставания упрямства
себе изменой, памятью идя за гробом
событий юности, разбередив пространство.
И вновь замучить ожидание издевкой,
потенциал достоинств, обновляя к встречи
с сердечным