Пролежни судьбы. Книга вторая. Владимир Кукин
жалея Богом данного меча…
– Пылко ублажая баловницу,
острием меча не угоди в «темницу».
– В темном царстве непролазной слади,
скинув все приличия одежд,
радость улыбнется чувств армаде
достояньем сбывшихся надежд…
– Хочу, чтоб ты подкрался сзади,
добавив встряски к чувственной тираде…
Дерзостный изгиб прогнувшейся спины,
доступность мягкая осанки бедер,
вольности бесстыдства лонной глубины —
призыв приникнуть страстью к вечной моде.
Роскошь ощущений, исповедный вздох,
запеть восторгом вдохновенья песню,
бесконечным истязанием стихов,
любовной музыки тревожа бездну?
Сладости душевной правды удальство,
о, ненасытное мечтой мгновение,
рай взаимности телесной, сватовство
ликующего удовлетворения…
Удовлетворенья? Чувствую, Татьяна стонет подконтрольно, без расслабления мыслительного аппарата, напряжена неясным ожиданием, и ласки все проходят мимо поверхностная дрожь безропотного неповиновения. Что-то новое проснулось в вольностном ее характере. Причина ясная – то платьишко, на станции мелькнувшее, ее тревожит. Унижение бессилием с соперницей упрямством поквитаться, вычеркнув ее из перечня тревог. Задело «толстокожесть» так же, как тебя, беспомощность управиться с разбитою коробкой скоростей на «бусике»… «Subaru» выручила от бессилия растоптанный престиж.
А что предпримет Таня? Наказать бравадой неповиновения, лишив себя доступности к приятному – садизм над собственною слабостью. Нет, Таня не позволит сексуальное желанье обезглавить.
Жизни кредо – предрассветная искра,
знаменья сущего круговорота,
опытности обновления пара…
– Постой, я поработаю сама…
Покачиванье резвое с оглядкой
на инструмент неравнодушной ласки,
с подбадриванием взгляда дерзкой хваткой,
движеньем к чувствам добавляя краски.
Истома напряжения разврата,
картиной видовой острастки трона, —
телесной власти ощущенье злата,
в мучительности неги – чувств корона…
Секс с волчицей, огрызнуться неповиновением зубов враждебности готовой, – возбуждает до предела дрожью напряжения боязни, отлучения от страсти, за которую готова насмерть биться, чтобы никому уж не досталось…
Ольга? Бред – Татьяна поменяла секса имидж.
Беспредельна власть желания повелевать
судьбою слабости, что оголяет нервы;
жертвой ляжет шарм, ухоженности благодать,
путь расчищая аду устремлений стервы.
Темень заговора, агрессивных слез война
непогрешимости за значимость успеха;
черствой упряжи скупой морщинок седина,
пока жива бесплодности мечты помеха…
– Я тебя не чувствую, ты где?
Притупленность чувств мешает, будто взгляд со стороны.
– Брюнеток