Вперед, на Запад!. Чарльз Кингсли
и об огненных странах, о райских местах Запада.
Эмиас сел и начал рассказывать, но почему-то всякий рассказ неизменно возвращался к имени Рози Солтэрн: как он думал о ней тут и как думал о ней там; как хотел знать, что бы она сказала, если бы видела его при таком-то приключении; как мечтал взять ее с собой, чтобы показать ей восхитительный вид, пока Франк наконец не предоставил ему свободы.
– Теперь иди спать, – сказал он ему смеясь, – а завтра утром отдай свой меч матери спрятать, иначе у тебя появится искушение проткнуть кого-нибудь из поклонников Рози.
– Не бойся, Франк, я не забияка, но если кто-нибудь станет на моем пути, я поступлю с ним как с собакой и переброшу его через набережную в воду охладить его пыл, не будь мое имя Эмиас.
И гигант, переваливаясь, со смехом вышел из комнаты.
Он проспал всю ночь, как тюлень, и видел сны о Рози Солтэрн.
На следующее утро Эмиас по обыкновению вошел в комнату матери. Эта комната выглядела такой уютной после трехлетних скитаний по безлюдным странам! Тихонько подойдя к двери, чтобы не помешать, он незаметно вошел и застыл при виде зрелища, представившегося его глазам.
Мистрис Лэй сидела в кресле, низко склонившись над головой его брата, Франка, который стоял перед ней на коленях, спрятав лицо в складках ее платья. Эмиас мог видеть, что все тело Франка вздрагивало от сдерживаемого волнения.
– Но не жену, – говорил Франк глухим от рыданий голосом. – Я – ваш сын, и вы должны знать это, даже если Эмиас никогда не узнает.
Оба они увидели Эмиаса, вздрогнули и покраснели. Мать взглядом выслала его, и он вышел, словно оглушенный. Почему было упомянуто его имя?
Так вот что означала вчерашняя песенка! Поэтому ее слова так глубоко запали в его сердце. Его брат оказался его соперником. А он рассказал ему вчера всю историю своей любви. Каким бессмысленным глупцом был он! Франк слушал с такой добротой, даже пожелал ему успеха в его намерениях. Какой он джентльмен, старина Франк! Не удивительно, что королева и все придворные дамы так любят его. Если до этого дошло, то что удивительного, если и Рози Солтэрн любит его.
«Так, так! Хорошенькую рыбку нашел бы я в своих сетях!» – размышлял Эмиас, шагая по саду.
И в отчаянии хватаясь за золотые кудри, словно желая удержать на плечах свою бедную, сбитую с толку голову, он большими шагами ходил взад и вперед по усыпанному ракушками саду, пока голос Франка, веселый, как всегда, окликнул его.
– Иди завтракать, парень, и перестань давить эти злосчастные ракушки. От их скрипа я чувствую оскомину на зубах.
Благодаря стараниям держать голову прямо Эмиас к тому времени уже привел свои мысли в порядок. Он вошел в дом и с яростью набросился на жареную рыбу и крепкий эль, как бы решившись в тот день во всех отношениях выполнить свой долг до конца. Его мать и Франк с тревогой и ужасом смотрели на него, не зная какой оборот могут принять его мысли при этом новом обстоятельстве.
Тогда Эмиас приступил к своему трудному делу.
– Слушай, брат Франк. Я все это обдумал в саду. Конечно, ты любишь ее! Я был глупцом,