Фронтовой дневник (1942–1945). Василий Цымбал
называется «Удар». Она состоит из письма какой-то Лиды из Саратова своему мужу Валентину в действующую армию и ответа группы военных врачей. Лида в «лирическом тоне» пишет своему мужу о том, что она полюбила другого и благословляет его жить счастливо под ярким солнцем холостяка. Военврачи в мягких тонах называют Лиду шлюхой, а ее нового мужа подлецом. Эта статья напомнила мне собственную жизнь и поступок Марийки и Якова62. Если бы было возможно, я бы обязательно послал им эту статью с некоторыми своими комментариями.
Верхнежировский рассказал о многих ейчанах. Пятова встречал в Тбилиси в армии. Головатый в Тбилиси командир одного из военных заводов. Марков там же управляющий военными подсобными хозяйствами. Видел там же П. Н. Феклу. Он получил назначение в какой-то госпиталь. Госпиталь Воскресенского разбит. Илюшечкин в армии, Иваниченко, Афанасьев, Зипушилов тоже. Азамата исключили из партии. Никитинов где-то в Армении. Арутюнов, Буренко и Иван Артемович захвачены немцами в Майкопе, Добробаба вырвался.
Встречал где-то по дороге Вольнова с семьей. Дал ему и Беккеру с семьей лошадей. Ночью Вольнов удрал с лошадьми. Беккер плакал. Верхнежировский дал ему другую лошадь. Девочки из батальона Марченко и Шкурко награждены. Многие ейские ребята погибли в Новороссийске.
19 ноября 1942 г.
Сегодня внезапно произошли крупные изменения в моей жизни. Ряд товарищей из отряда Горского-отца – Растопчина, Иотоса и Меняйлоса направили в Геленджикский военкомат. Дали направление Науменко Д., который находится в лагере. Меня, Мисюру, Горлицкого, Романова, Пушкарского, Горского-сына и Иванченко тоже якобы направили в военкомат, однако вместо этого комиссар Науменко Александр, директор Ейского хлебозавода, привел нас в кавалерийский дивизион 56‑й армии в той же станице и сдал капитану Любимову в кавалерийский эскадрон на передовую.
Жулики, даже не имели смелости и честности заявить прямо, что они направляют нас на передовую. Сейчас нас определили на новую квартиру (меня, Иванченко и Горского), остальных уже забрали во взвод. Завтра или на днях определят и нас. В конце концов, это будет лучше, т. к. мы будем находиться в Красной Армии и нести настоящую службу.
С ребятами мне даже не пришлось проститься. Возмутило меня поведение Салова – секретаря парторганизации, который не пожелал сказать, куда нас направляют. Верхнежировскому я сказал: «Напрасно, Иван Васильевич, вы не захотели со мной поговорить». Он ответил: «Все равно, не увидимся больше».
– Вот на прощанье и нужно бы поговорить.
– Ну, давай поговорим.
И он пошел со мной до моста. Я вкратце охарактеризовал ему положение вещей и сказал, чтобы он поговорил с ребятами. В конце концов, его «купили» и провели. Они не отпускали его ни на минуту от себя, втерли ему очки, рассказали, что все бойцы охотно идут в тыл, что с ними проводилось собрание и т. д. В самом же деле ничего этого не было. Я сказал Ивану Васильевичу, чтобы он поговорил с ребятами и узнал действительное положение вещей. Не знаю, будет ли он говорить. Но отряд и сегодня не ушел.
Яков (фамилия не установлена) – летчик, выпускник Ейского авиационного училища, в которого влюбилась жена отца Мария Михайловна и уехала вместе с ним из Ейска.