Золотая роза для Гвендолин. Марго Арнелл
господин, – выдавила я, старательно глядя в пол. Ненавидела себя за нотки мольбы, звучащие в голосе, но иначе Воргата не задобрить. – Я только хотела сказать… Это я разбила посуду. Совершенно нечаянно. Я потянулась за яблоком, и оно упало.
– Ты пыталась взять еду без моего разрешения?
Воргат повысил голос, что не предвещало ничего хорошего.
– Простите, господин, – тихо повторила я.
– Значит, я недостаточно кормлю тебя?
«Да, проклятый ты скупердяй, недостаточно».
Я открыла было рот, чтобы возразить, но Воргат не позволил.
– Ты забываешь свое место, раба. – Его тон снова стал привычным, угрожающе-холодным. – Ты пыталась украсть еду – это раз. Посмела прервать меня – это два. Заступилась за другую рабыню – это три. Ронак, я отменяю предыдущий приказ. Принеси мне плеть.
Плеть.
Я смотрела в пол, чувствуя, как тело охватывает дрожь. Подняв глаза, встретилась взглядом с Альтид. Мгновения оказалось достаточно, чтобы понять: она хочет сознаться Воргату в содеянном. Воспользовавшись тем, что элькхе отвлечен разговором с боевым магом, я медленно покачала головой и безмолвно прошептала: «Не надо».
Меня Воргат не убьет. Я молода, привлекательна, и я – его новое приобретение. Ему будет попросту жаль лишиться меня так скоро. А боль… Когда-нибудь она закончится.
– А ты чего стоишь? Накрывай на стол и убирайся. И не забудь привести зал в порядок, – обрубил ледяной голос Воргата.
– Да, господин, – хрипло ответила Альтид.
Сквозь ресницы наблюдая за тем, как она поспешно собирает осколки с пола и уходит, я с облегчением вздохнула. Лучше плеть для меня, чем мучительная смерть для старой рабыни.
– Сними платье и повернись, – приказал Воргат.
Я расстегнула пуговицы рабского платья – чуть более изящного, нежели наряды остальных рабынь. Крепко прижала ткань к груди, оголяя спину. На меня обрушилась плеть, словно жалящий, обжигающий язык. От удара на глазах проступили непрошеные слезы. Дыхание перехватило. Я стиснула зубы в ожидании следующего удара плети, но его не последовало. Зато меня пронзила знакомая мучительная боль, скручивающая внутренности в тугой узел.
И снова руки, что тянулись ко мне, и снова фиолетовые искры на кончиках пальцев. Фиолетовый, когда-то мой любимый цвет, стал для меня цветом боли.
Казалось, пытка продолжалась несколько часов, но в реальности могло пройти не больше нескольких минут. Чередуя плеть и магию, Воргат добился того, что у меня потемнело в глазах от боли. Матерь Истоки пришла, чтобы вызволить свое дитя из чужих, мучительных рук хотя бы на мгновение. Я потеряла сознание и ускользнула в спасительную темноту.
Очнулась я в собственной постели. Я лежала на животе. Спина была будто в огне.
– Выпей, полегчает, – раздался в тишине еле слышный голос.
Подавив стон, я повернула голову. Замершая у постели Альтид протягивала мне кружку. Судя по запаху, в ней был травяной отвар.
– Спасибо, – пряча взгляд, произнесла старуха. – Не стоило заступаться