Не доводи меня. Анастасия Нуштаева
делать это сегодня вечером. Чего он добивается? Попугать меня хочет? Так он уже справился с этим. Там, в темном проулке между домами, с мешком на голове, и амбалами впереди и сзади меня, я ощутила страх, как никогда. Я теперь досконально знала это чувство. Как оно ощущается, когда не знаешь, что тебя ждет, когда не у кого просить помощи, когда знаешь, что провинилась и заслуживаешь что-то подобное.
– Честно говоря, – заговорил он слегка расстроенным голосом. – У меня нет ключа.
Мое сердце ухнуло. Такого ответа я не ожидала. И раскаяния в его голосе я тоже не ожидала.
– И что теперь делать?
Вопрос повис в воздухе. Ничего не происходило. Я едва решилась повториться, как поняла, что меня все-таки услышали. Машина замедлялась.
Страшно мне больше не было, но тревога никуда не делась. Да, его тон добрый, да, если Ваня не ошибся, сам он тоже добрый. Да, дорога вроде городская, да, если бы меня хотели убить или избить или еще как-то физически обработать, то сделали бы это еще в темном переулке. Но что, если он просто психопат? Я ему насолила, и теперь он будет мучить меня просто потому, что… Потому что что?
Когда машина остановилась, я постаралась сжаться в молекулу. Не получилось. Я лишь перекинула колени со стороны двери к середине сиденья заднего ряда. Потом ждала, слушая, как колотится сердце.
Распахнулась дверь, противоположная от той, где я сидела. От неожиданности я вздрогнула. Вроде понимала, что сейчас она откроется, вроде нет ничего пугающего в этом звуке. Но все же мурашки пробежали по телу. Особенно когда я почувствовала, как продавливается сиденье рядом с мной.
Он ощущался не так, как вчера. Но это до тех пор, пока не стянул с меня этот клятый мешок. Вместе с мешком он схватил еще и волосы. Я вскрикнула, отчего он тут же пустил мешок.
– Они пришили его к твоей шее?
Он так это сказал, словно не шутил. Я решила над этим не задумываться и воскликнула:
– Волосы!
– О, прости, прости…
Ему было искренне жаль. Я злилась на его нерасторопность ровно до той секунды, когда ощутила его пальцы на своей шее. Какого черта он делает?
Потом я поняла, что аккуратно снять с меня мешок, не развязав его, будет сложно. Он просто возится с завязками. Оттого и коснулся шеи. Ничего больше.
Но я все-равно почувствовала, как приятно защемило в груди, как скользнула в тело боль, но сладкая. Учитывая особенность моего положения, подобные чувства были неуместны. Категорически. Но как тут справиться, если я прекрасно помнила, как еще вчера его пальцы так же касались меня только… при других обстоятельствах, да.
Соскочили завязки с шеи, затем соскочил и мешок. Я глубоко вдохнула и лишь потом открыла глаза.
– Андрей Литовский, – сказала я.
Я наслаждалась растерянностью в его взгляде. Но не долго. Ровно столько, сколько он сам мне позволил. А потом он сказал:
– Лиза Раскина.
Улыбка слетела с моих губ. Только я почувствовала, что хоть немного владею ситуацией, как он снова меня обскакал.
– Откуда ты знаешь… – начала я, но