2028. Илья Полетаев
об этом человеке, но не хочет говорить об этом. Возможно, думает, что это будет уже донос, крысятничество, но я вам так скажу: укрыть говнюка будет считаться большим преступлением. Это будет уже соучастие в преступлении. И за это тоже придётся нести ответственность.
– Виктор Петрович, – раздался за охранником голос ректора. Она обратилась к нему со спокойным, дипломатическим тоном, – несомненно, это происшествие несёт за собой огромную опасность, а поступок является вопиющим нарушением правил нашей общины, по сути – посягательством на всеобщую безопасность. Но следует соблюдать умеренный такт в отношении…
– Да плевать я хотел на этот такт! – оборвал ректора охранник. – Как и на этикет, и на нормы приличия! Давайте уже будем смотреть правде в глаза и называть вещи как они есть, а людей, которые совершили преступление, тем самым подвергнув всех нас большой опасности, – соответствующей терминологией. Сейчас не время для так называемой «университетской этики».
– Я согласна – ситуация сложная, и она подталкивает к оперативному решению проблемы, – ответила ректор. – Но опять-таки повторюсь: нам нужно проявлять хоть какую-то сдержанность в риторике. В противном случае мы можем обменяться оскорблениями, а тот, кто совершил преступление, так и останется не найденным.
– Я вам не дипломат, и не политик, уважаемая ректор, – обратился к ней Виктор Петрович. – В мои обязанности не входит соблюдение этики. Я вообще считаю, что эта вещь является вторичной в подобных ситуациях. А тем более, когда стоит вопрос самого нашего существования. Если у дипломатии было время – оно было в прошлом, когда было между кем договариваться. Сейчас же мы с вами одни, договариваться не с кем. Те твари, которые штурмуют наши стены, клали на любую дипломатию, на этику тоже. Для них понятен только один язык – грохот выстрелов. Они их останавливают, пули их останавливают. Это и играет значение в нынешней ситуации. Поэтому, – он сделал шаг вперёд. – спрашиваю ещё раз, и пока делаю это по-хорошему: кто из вас взял тайком оружие из хранилища? У вас есть возможность сейчас вернуть его, всё исправить. Признайтесь и закончим с этим.
Охранник вновь выдержал паузу. Студенты стали перешёптываться между собой. Я окинул всех взглядом. Среди почти трёхсот студентов сейчас сидит один, кто совершил кражу. Один единственный, кто хоть и совершил это в компании с кем-то, кому смог запудрить голову, но сам является организатором преступления, его сподвижником. Кража не только оружия, но и чего угодно из хранилища является недопустимым. И подобное можно расценить как предательство, а на совершившего его – повесить соответствующее клеймо. И поэтому в душе я полностью поддерживал Виктора Петровича и не принимал нейтральную, можно сказать примирительную позицию ректора. Не время сейчас для всяких там этикетов.
Шёпот не стихал, перерастая в гомон. Он поднимался к потолку, отталкивался от стен и наполнял собой всё помещение.
– Соблюдайте тишину! –