Достоинство. Елена Разумовская
деньги приходили на мою карту, а не отправлялись на счёт этих гоблинов.
– …девочка очень сложная, – слышу я из-за закрытой двери в кабинет директора и недоумённо оборачиваюсь на воспитателя, сопроводившего меня сюда прямиком из столовой. – Да и Алёнка хоть и привязана к ней, но кровными родственниками они не являются и под рекомендацию не разделять братьев и сестёр не попадают. Я бы, на вашем месте, несколько раз подумала.
– Тебе шапку подарить? – привычно одёрнул меня мужчина, являющийся по совместительству ещё и нашим тренером, и на этом основании имеющий крайне скверный характер. – Смотрю, уши мёрзнут.
Закатив глаза, я коротко постучала, дождалась разрешения и вошла в кабинет директора. Уютное местечко, ну, как по меркам советского быта: большой рабочий стол с аппендиксом для посетителей, из самого дешёвого дсп, какой только нашёлся на мебельном производстве, что, с помощью таких вот подачек, походу, уходит от налогов; ковёр, затёртый ногами тысяч провинившихся воспитанников, меценатов, будущих родителей и опекунов; стены покрашены в какой-то серо-голубой оттенок, но это заметно только под потолком, потому что всё пространство по периметру заставлено шкафами с непрозрачными дверцами и кое где облупившимся покрытием. Конечно, госпожой всей этой красоты была самая типическая из типических директриса, полная возрастная женщина с пергидрольным, завитым в мелкую кудряшку хвостом на затылке и зелёными тенями под нависшими веками, разумеется, кутающаяся в платок с изображением ни то пионов, ни то гортензий – я в цветах мало чего смыслю.
– Вызывали, – спокойно констатирую я, коротко скользнув глазами по двоим будущим опекунам или усыновителям кого-нибудь маленького и хорошенького из нашего детского дома, и судя по всему, взор их пал именно на мою Алёнку.
Они тоже были практически самыми типическими. Оба средних лет, у женщины красивые черты лица, очень добрая приветливая улыбка и в ушах покачиваются серёжки в виде завитых спиралек, – у меня есть похожие, но я их не ношу, – она стройная и одета в светлое кашемировое пальто с изящными замшевыми полусапожками на невысоком каблучке, а мужчина в чёрном пальто, с гладко выбритым лицом, – оно мне показалось очень знакомым, – умными глазами за стёклами очков и снисходительно относящийся к энтузиазму жены. От этой благостности было тошно и хотелось скрипеть зубами, но я понимала, что мой собственный плохой опыт не должен отражаться на этих людях, – тот факт, что я видела таких пар даже несколько десятков, но они никогда не обращали на меня своё внимание, не имел никакого отношения к тому, что эта благостная семейка хочет забрать Алёнку. Во мне достаточно достоинства, чтобы желать сестре только самого лучшего, и попасть в такую семью, особенно сейчас, когда её психика ещё не травмирована местными порядками, – это лучший исход из возможных.
– Милана, добрый день, – улыбнулась мне женщина и я даже очень постаралась чтобы моя ответная улыбка не выглядела озлобленной или издевательской.