Демон и Кикимора. Анатолий Матвиенко
ужасы про упырей, что набрасываются на детей из темноты и выпивают кровь!
Лет в четырнадцать на берегу озера у Андрюхи свершился первый поцелуй с румяной и полнотелой девахой, на пару лет старше его. Он был сочный и тёплый, барышня – очень даже живая, ничуть не Кикимора. Дальше, правда, дело не продвинулось. И никакая Русалка не помешала. Они были вдвоём. Точнее, втроём – он, деваха и его бесконечная робость.
Потом первая сигарета. Первый глоток водки. Конечно, в Ёбурге, куда перед распадом СССР перевели отца, отличившегося в Афганистане под самый конец войны, всё это тоже было возможно. Но если бы батя уловил от Андрея запах курева или спиртного, пацан боялся даже представить последствия. Всё равно как карцер на зоне для самых закоренелых покойных грешников.
Бабушка Ядя только качала головой, когда беспутный внучок притаскивался лишь под утро, мутный и мятый.
Наверно, в Мотоле у Андрея найдутся троюродные родственники. Все они там – полешуки. От отца ему фамилия досталась – Полещук. По семейным преданиям, Ш на Щ переправил какой-то уездный писарь, ещё в николаевские времена.
Пока маршрутка с гордой мерседесовской звездой на морде шустро катила на юго-запад от Минска, а за окном мелькали исключительно ухоженные поля, без малейшего признака борщевика, оккупировавшего Россию куда более плотно, чем я подопытного лётчика, Андрей продолжал рассказывать про детство. Поскольку наши сознания соединились, его бухтение сопровождалось трогательно-пасторальными картинками из воспоминаний.
«Вы, полесские, как евреи? Все всем какая-то родня?»
«Ну – да. Уверен, трёх- или четвероюродные найдутся даже в США. В начале ХХ века съездить в Штаты было куда проще, чем теперь. В Российской империи шустрили вербовщики, нанимавшие работяг в шахты, на заводы, на бурение скважин. Из болотного юга Беларуси многие тысячи съехали! В том числе из Мотоля переезжали, моя дальняя родня. Правда, большинство вернулось с долларами в «валиске», так на Полесье зовётся чемодан. Десятки белорусов погибли на пароходе «Лузитания», шедшем в Европу из Америки. А то и вся сотня. Судно пустила на дно немецкая подводная лодка. Кто решил остаться за океаном, наверняка завели семьи. Полешуки вообще люди семейные, основательные. Моих четвероюродных братьев-сестёр теперь зовут Джеками или Дженнифер, о них я ни черта не знаю».
«Грустишь?»
«О пиндосах из Пиндостана?! Ты издеваешься? Наоборот, сколько раз думал: если начнётся война и мне придётся топить амеров, то мысль, что на их корабле или подводной лодке кто-то плывёт из родни, не остановит ни на секунду. Так ему и надо. Пиндосы – наш извечный враг. В любом виде. Даже если их предки приехали из Полесья».
Я пресёк дальнейшие откровения. Боюсь, договорится парень до «хороший пиндос – мёртвый пиндос», что уже греховно, так как противоречит Божьей морали «не убий». Конечно, она не абсолютна. Если американцы воюют не на правильной стороне, как это было в Корее и во Вьетнаме, вопросов нет: гаси любого, попавшего в прицел. Вне войны они такие