Туманный ампир. Игорь Платонов
нас ни ломали.
Мы смеёмся навзрыд,
Как бы нас ни гасили,
Мы имеем свой вид,
Чем бы нас ни травили.
Даже если нет струн,
Мы сыграем на нервах,
В нас поёт Гамаюн
И теряется мера.
В наших венах – мощь звёзд
И в глазах – пламя рати;
Мы пьяны от берёз
И крепки от объятий.
Если вздыбится грусть,
Мы поим воздух речью;
Это вольная Русь
Прёт Вселенной навстречу.
Мы умеем греть высь,
Озаряясь молитвой,
Мы – как тайна травы
И в весельях, и в битвах.
Мы опять оживём,
Без причин улыбаясь,
Потому что в облом
Нам тоска неживая.
Потому что светить
Нам дано безвозмездно,
И когда нет пути,
Мы летим через бездну.
Потому что в сердцах —
Красота родовая;
В ней – ни пут, ни конца,
Только воля без края.
Отрыв
Открываюсь и грани смещаю,
Из себя выпуская бездну;
Мне уже не сгорать ночами,
И не делать надрыв полезным.
И гроза в голове громыхнула,
А в миру – оживление вьюги;
Совмещенье стихий замкнуло
Установки цепной Кали-Юги…
Наше время, похоже, сбилось,
И вращается, словно в танке;
На вокзале таджик с мобилой
Не меняет своей стоянки.
Алкаши – как и прежде, в доле,
Возле «Диксики» смотрят глюки;
И опухших дорóг мозоли
Рассекаются в тяжком стуке.
Та же гарь, что колбасит поджилки
Те же гаеры, жулики, лохи,
Те же символы – «факи» да «оки»,
Те же пробки, объезды, развилки…
Даже если курить опилки —
Не изменится облик эпохи.
Ветер бьёт по чугунным оградам,
Диссонируя, как по струнам;
И гудит в голове прохлада,
Словно тут загуляли гунны…
Повернулся на девяносто —
Панорама сверкнула зеркально
И в груди содрогнулась просто
Оттого что душа реальна.
И запела она как прежде,
Обнажив небеса до дрожи —
Несгораемые одежды,
Потому что она без кожи.
И опять воссияли чакры,
Урезонив мою натуру;
Я без дыма и без нунчаков
Сам себе и патрон, и гỳру.
Анахата моя – как хата
Для нетленного авангарда;
И теперь я богат без блата,
Извлекаю профит из кармы.
И хожу в золотых надеждах,
Забивая на сплин с дефолтом;
Я летаю по снам и между, —
Это если без тела долго.
Отрываюсь и грани сметаю,
Сокровенное делая вольным;
И кругом – красота родовая,
А любить и светиться не больно.
Мистерия лада
Грохот