Очищение. Виктор Муравьев
стоявшего у ворот, затем на дверь, за которой продолжалась пустота.
– Никого, —прошептал Павлов, бросив взгляд на окна, затем повернулся к Соколову. – Видно, тут давно никто не живёт.
Соколов кивнул, обдумывая следующую команду. Он внимательно рассматривал дом, всё ещё стараясь уловить малейшее движение или звуки. Всё было мертво, словно не только дом, но и само место давно забыло присутствие жизни.
– Входим, —тихо сказал Соколов.
Соколов толкнул дверь, и она с глухим скрипом поддалась, открывая вход в темноватый коридор. Внутри пахло застоявшимся воздухом и плесенью – запахом давнего запустения, будто в доме не было жизни уже долгие годы. Свет, пробивающийся через пыльные окна, падал тусклыми полосами на пол, где старые доски были покрыты тонким слоем грязи и каких-то пятен, уже высохших и оставшихся навсегда.
Оперативники шагнули за ним, осторожно обходя мусор и скрипящие половицы, которые, казалось, отзывались на каждый шаг глухим эхом. На стенах, кое-где облупившихся и покрытых разводами, висели кривые рамки с фотографиями, которые выцветали от времени. Фотографии эти были тёмные, с едва различимыми лицами – словно кто-то нарочно приглушил их цвета, превращая в мрачные силуэты. Паутина свисала с углов, её серебристые нити мягко дрожали от сквозняка, проникшего внутрь, добавляя странное, зловещее мерцание.
Соколов остановился в центре коридора, всматриваясь в глубину дома. Казалось, что с каждой новой дверью дом становился всё темнее, а старые обои местами отваливались, открывая пятнистую, серую штукатурку. Он жестом показал оперативникам двигаться дальше, указывая на дверь, ведущую в большую комнату, где разруха достигла своего апогея.
Там, среди разбросанных газет, валялись пустые бутылки, а в углу виднелась старая, пыльная мебель – стол с облупившейся краской и кресло, наполовину поглощённое тенью. На подоконнике стояла чёрная, высохшая ветка какого-то растения, похожая на скрюченную руку, безмолвно протянутую к свету, который уже не мог дать ей жизнь.
Павлов обернулся к Соколову, бросив короткий взгляд:
– Чувствуешь? Словно здесь всё остановилось…
Соколов кивнул, поглощённый мрачной, застывшей атмосферой. Шагнув ещё глубже, он понял, что этот дом – не просто заброшенное место. Это было странное, пустое пространство, где прошлое, кажется, впиталось в стены, пропитав их неугасимым, удушливым страхом, которым казалось пронизано само молчание вокруг.
Соколов и его команда, изучив дом, обменялись молчаливыми взглядами. Павлов первым направился к выходу, стараясь поскорее оставить позади эти затхлые стены, которые казались пропитанными отчуждённой тишиной. Один из патрульных задержался у дверного проёма, осматривая внутренние комнаты, словно всё ещё надеясь найти хоть какие-то следы жизни, но встретил только пустоту.
Когда они вышли на улицу, Соколов заметил женщину, стоявшую у соседнего дома. Она смотрела на них настороженно, щурясь на свету. На вид ей было лет семьдесят, одетая в старое, выцветшее пальто, она держала в руках сумку с продуктами.
–