Свет. Ассоль Волё
Ее? Что тебя убивает Ее смех? Что Ей тебя не жаль? Никого не жаль.
– А разве таких зовут ведьмами? Тогда почему Она не летает на метле? – он попытался съязвить.
– Ведьмы высасывают энергию, пытаются причинить боль. Даже если не пытаются, все равно причиняют. Они пользуются тобой, а потом выкидывают. И всегда, когда кажется, что их любишь – это не так. Ведь они сами не способны любить. А человек, или не человек, достойны любви лишь тогда, когда сами испытывают это чувство. Ведь любовь – это бесценная награда. Да, она не всегда взаимна, но лучше любить и всю жизнь страдать, чем быть просто куском мяса и костей на определенное количество времени.
– А ты кого-то любишь?
– Я же сказала, что я – магия, а не ведьма.
– Ты любишь одного человека во всех жизнях?
– Ну, во-первых, не человека. Хотя, бывает, что и их тоже. А во-вторых, как я могу любить одного, если становлюсь другой, они становятся другими?
– Но говорят же, что любят раз и на всю жизнь… – задумчиво произнес Максимилиан.
– Так я и люблю. Один раз. На всю жизнь.
Под их ногами был песок, еще не успевший нагреться – влажный и холодный. Над ними кружили чайки, они обсуждали людей, у которых вчера успели стащить еду. Маленький крабик измерял клешнями песчинки, пытаясь доползти до воды.
– Ты меня любишь, Эсперанса?
– Я тебя не люблю. Но влюблена, – помолчав, ответила она.
– А какая разница? – не понял Максимилиан.
– Влюбляться можно, во что угодно и когда угодно. В человека, на которого ты хочешь смотреть. В человека, которого ты хочешь слушать. В непонятного существа, которое является во сне, и которого ты не можешь забыть. Можно влюбляться в огонь за то, что он так красиво живет. В ветер, который помогает лететь. В подснежник, за то, что он – первый цветок после суровой зимы. В саму зиму, потому что можно повалиться в снег, смотреть в серо-золотое небо и ни о чем не думать.
А любить… У любви нет синонимов. Есть ее составляющие. Но слов с таким же значением нет. Когда полюбишь – ты сразу об этом узнаешь.
Максимилиан заметил, что Эсперанса, говоря с ним, ни разу не засмеялась. Но ему казалось, что она улыбается. Наверное, улыбалась ее душа.
– Когда ты говоришь, все так просто. Твои слова… Я думаю, что влюбился в твои слова. Когда ты говоришь, реальность, будто растворяется. Становится так спокойно, и я ничего не вижу, кроме звуков твоего голоса. Ничего. Только звуки… И светлая тьма.
– Подожди, ты еще не полюбил никого. Вот полюбишь, тогда вообще ослепнешь от света. В хорошем смысле, конечно. Ведь тебе будет нравиться в ней абсолютно все. Вот что тебе не нравится во мне?
– Я не знаю… Наверное, что твои волосы-змеи.
– Вот видишь. А если бы ты меня любил, счел бы за преимущество. Кстати, мы про него забыли. Так нельзя, – Эсперанса отвязала ленточку со своей руки. – Бросай его в воду.
– Почему я? – растерянно пробормотал Максим.
– Я так хочу. Держи.
– А можно я брошу его в рассвет?
– Можно.
Максимилиан осторожно, даже бережно, взял ленточку в руки. Положил на ладонь, другой погладил сверху.
– А