Индийский фильм. Елена Ищенко
я испугалась: уголовник! Такой вот низкий, скошенный назад лоб, из-за чего он здорово смахивал на индейца. Глубоко посаженные маленькие глазки. Бритая башка с голубым отливом. Гладко выбритый волевой подбородок и нос большой хищной птицы. Рост где-то метр восемьдесят; слегка сутулый, но очень крепкий такой, спортивный. И вот такой весь распальцованный. Движения, жесты – как у братков в девяностые, даже то, как он выходил из машины. И сравнительно молодой, лет тридцать восемь.
Я сразу так напряглась. Говорю:
– Ой.
Обычно я веду себя корректно, а тут, видимо, от страха понесла ерунду:
– А я думала, вы дедушка на пенсии.
Он так удивился:
– Да? А сколько мне, думаете, лет?
Я внимательно смотрю на него пристально, секунд десять. И понимаю, что он ждет в ответ и как это для него важно.
Я говорю так медленно, с паузами:
– На самом деле вам лет тридцать шесть – тридцать восемь, но выглядите вы моложе своих лет.
Он спросил:
– А как вы это делаете?
То, как он ответил и что именно, означало для меня, что ответ ему мой понравился и он даже слегка приятно удивлен. То есть я не хотела его никоим образом обидеть. Мой страх прошел, и я уже видела просто человека со своими слабостями, какие есть, в принципе, у всех. (Я испугалась, так как была уже напугана. Основная мысль: страшный человек. Я подавила эту мысль. Ну мало ли как человек выглядит. В момент общения и контакта я вижу и чувствую интерес к человеку, желание пообщаться; какой бы там ни было умысел отсутствует. Как у щенка, который кидается ко всем поиграть и машет хвостом. Анализируя свое поведение, я вижу, как подстраиваюсь под собеседника интуитивно, ловлю интонацию, копирую. Он говорит медленно, с паузами, и я тоже так делаю. На момент общения это скрыто, это получается само собой. Это уже потом я подвергаю анализу весь разговор, все жесты, все интонации и, как сторонний наблюдатель, делаю выводы о человеке и о себе в каждой конкретной ситуации.)
И я ему еще сказала:
– Вы совсем не похожи на человека, который работает с документами. На инженера.
Он говорит:
– Да, я долго к этому шел. Я сам учился, ничего не заканчивал.
Я говорю:
– Ну понятно.
Стали ходить по участку. А там кусок земли у тротуара, он как ничей, буквально сотки три.
Он спросил:
– А это чье?
Я говорю:
– Да ничье. У меня граница участка проходит вот здесь. Видите колышки? Вот здесь вот я поставлю дом. (Я достала проект застройки, чертежи.) Вот так пойдет канализация. А этот кусочек, до тротуара, он как остался. Почему нельзя было сразу его присоединить к участку? Непонятно. Но по факту это вот так.
Стали бумаги смотреть, дальше разговаривать. Я, как всегда, шутила, смеялась. (Я шучу с людьми, стараюсь разрядить ситуацию. Потому что смех, вибрационно